Значительный вклад в разработку структурно-функционального метода внес Бронислав Малиновский (1884-1942), много изучавший жизнь дописьменных сообществ. Он стремился построить логически стройную и эмпирически обоснованную теорию культуры. Однако его стремление строго и однозначно определить понятия "социальной системы", "культуры", "сообщества", "основных потребностей", "функций", "функциональности" и "дисфункциональности" вскрыло серьезные языковые и логические трудности, с которыми сталкивается структурно-функциональный метод. Как это ни парадоксально, но чем строже и точнее мы хотим определить явление, тем более спорным становится определение. По поводу теоретических основ функционального метода разгорелись бурные дискуссии.
Под влиянием книги Фрэзера "Золотая ветвь" Малиновский увлекся этнографией и поставил целью создать научную теорию культуры. Много путешествуя, он не только наблюдал живую культуру, но и активно участвовал в ней. Благодаря этому он пришел к очень интересным выводам. По Малиновскому, не так важно, что думает человек по поводу своего поступка, но важно, чтобы он поступал так, как предписывается общественными нормами. Не так важно, как понимают те или иные обряды, церемонии и символы. Важно, являются ли они функциональными, отвечают ли какой-либо потребности общества. Каждый человек мыслит в соответствии с уровнем своего развития и не все одинаково осознают потребности общества. Но нужно иметь такие символы, установки, верования, которые обеспечивают практическое взаимодействие, реальное выполнение обязанностей и норм.
Свою теорию Малиновский изложил в книге "Научная теория культуры" (1994). Эта теория сочетает элементы натурализма, бихевиоризма, психоанализа со структурно-функциональным методом.
Теория культуры должна начать, согласно Малиновскому, с родовых или "базовых" потребностей человека, таких как потребность в пище, сексуальном партнере, движении, физическом и психическом развитии, избавлении от боли. Из первичных потребностей в условиях общественной жизни вытекают "вторичные", называемые "социальными императивами". Иногда они противоречат первичным потребностям, удовлетворяются ценой их ущемления, но в конечном счете социальные императивы все-таки обусловлены базовыми потребностями. Социальные императивы - это потребности в экономическом обмене, авторитете, социальном контроле, системе образования. Культура есть совокупность ответов на первичные потребности и социальные императивы. Функциональность культуры состоит в том, что она прямо или косвенно удовлетворяет потребностям человека.
У меня писать ясном, доходчивым языком, Малиновский рассуждал строго и подкреплял свои рассуждения фактами. Он выступал против беллетризированной культурологии, ищущей чудеса и тайны, но не умеющей осмыслить свои повседневные функции.
Функционализм Малиновского полемически заострен. В нем утверждается необходимость, детерминированность, взаимосвязь культурных установлений. Малиновский возражает против описательной, фактографической науки, которая лишь фиксирует разрозненные черты культуры.
Все явления культуры проходят проверку временем и лишь постепенно институционализируются, "завоевывают место под солнцем". Конкурируя с другими, выполняющими сходную функцию предметами, они доказывают свою эффективность. Процесс этот осложнен тем, что разные люди и разные социальные группы могут по-разному оценивать "эффективность", т.е. полезность, правильность, справедливость одних и тех же элементов культуры. В культурном мире идет "борьба за существование". Выживают и удерживаются наиболее эффективные, дешевые, удобные, универсальные ее элементы. Благодаря этому, культура становится все более компактной и монолитной.
Этот вывод Малиновского представляется, однако, весьма уязвимым. В примитивных культурах, где нет резкого социального расслоения и сложных рыночных механизмов, действительно, культура однородна и компактна. В больших современных цивилизациях культура многослойна. Здесь одной потребности могут соответствовать разные "культурные ответы". При этом в некоторых социальных слоях и национальных меньшинствах удерживаются формы культуры, неприемлемые для большинства, но престижные или соответствующие давней традиции.
Всякая развитая культура - "избыточна", подобно языку, в котором для одного понятия находится по нескольку десятков слов-синонимов. Множество культурных ответов на одну и ту же потребность выражает разнообразие человеческих склонностей и поэтому вполне функционально.
Требование или принцип функциональности культуры заставляет искать смысл и ценность в том, что на первый взгляд смысла и ценности не имеет. Однако этот тезис подвергался справедливой критике, потому что легко приводит к тавтологии: культура функциональна потому, что все существующее функционально. Но проблема как раз в том и состоит, чтобы выяснить - когда, в каком отношении и в какой степени данное явление четко и однозначно определены. Культурные явления могут менять свои функции. Многое в культуре амбивалентно. Есть свои плюсы и минусы в том, чтобы жить в городе или жить в деревне, иметь богатство или не иметь его, жениться или не жениться. Амбивалентна религия - она дает веру, но сковывает разум, амбивалентна и наука - дает значение, но разрушает веру.
Малиновский и сам сознавал нечеткость теоретических оснований функционализма, сводя их в конце концов к простой формуле Иисуса Христа: "По плодам их узнаете их!" Иначе говоря, он подчеркивал практичность, конструктивность функционального подхода.
В ряде своих работ Малиновский показывает, что функциональные элементы культуры - действия, идеи, вещи - могут иметь символический характер. Символы нужны потому, что многие важные для общества цели и нормы не имеют большой силы для индивидуального сознания. Индивид действует обычно, исходя из собственной выгоды и своего расчета. Но обществу важно, чтобы и с повседневном поведении, и в критические моменты действовали бы социальные мотивы, поддерживались бы "стратегические" цели и интересы. Для этого нужны символы, святыни. Имена национальных героев вспоминается не часто. Но когда враг у ворот, они появляются на знаменах бойцов и становятся могущественной силой.
Таким образом, функционализм, начиная с утверждения практической, утилитарной ценности культуры, приводит к пониманию символов культуры, приводит к пониманию символов как функции особого рода.
Культура возникает из практических потребностей, но по мере ее развития все большая доля совокупной энергии членов общества направляется в русло творческой, духовной активности. Эмпирически установлено, что чем больше доход, тем меньшая его часть тратится на питание и удовлетворение необходимых нужд. Параллельно росту дохода возрастают траты на досуг, спорт, образование.
Бронислав Малиновский (1884–1942) – английский этнограф и социолог, основатель функциональной школы в этнографии и культурологии.
Первый тезис функционализма Б. Малиновского таков – культуру необходимо анализировать не с точки зрения ее черт, а с точки зрения ее институтов. Как пишет социальный антрополог Люси Мейр, “когда ученики Малиновского приступали к своей первой исследовательской работе, они выбрали "общество", и приготовили себя изучать "его культуру". Они, однако, не предполагали, что все, что они должны были сделать – это перечислить черты, которые составляют культуру. Такой подход легко мог привести к абсурду, как скоро обычаи такой различной значимости как парламентское правительство и вкушение пищи при помощи китайских палочек, трактуются в одной и той же плоскости. Малиновский не позволил своим ученикам впасть в эту ошибку, так как он настаивал на том, что культуру нужно анализировать не только в объеме ее черт, но и в объеме ее институтов; для него парламентское правительство является важным элементом культуры, а китайские палочки – всего лишь небольшая часть комплекса институтов, удовлетворяющих потребность питания. Если на людей смотрят, как на носителей культуры, то может возникнуть опасность думать о культуре как о комплексе правил и технических приемов, независимых друг от друга, а не личностных характеристик индивидов, даже если на них смотрят как на продукт собственной их культуры. Мы все же склонны говорить, что исследовательское поле лежит в плоскости общества, и стоит сказать, что мы под этим подразумеваем. Обитатели изолированного острова, очевидно, составляют общество; то же самое можно сказать о жителях континента, которые признают над собой общую политическую власть. Но некоторые общества последнего типа настолько крупны и потому сложны для изучения одним ученым во всей их целостности, что антропологи разбили весь предмет исследования на секции – как то деревни, заводы, и т. п. Мы думаем об обществе, не о культуре, как об упорядоченном расположении частей, и наш интерес заключается в выявлении и объяснении этого порядка. Он состоит из отношений между личностями, которые регулируются общим организмом признаваемых прав и обязанностей”.
Этот холистический (целостный), всесторонний, всеобъемлющий подход обычно называется “функционализмом” или “структурным функционализмом”. Его постоянный интерес направлен ко взаимосвязи вещей, ко всем звеньям в социальной цепи, которая связывает индивидов как членов общины. Слова и действия являются значениями, которые, чтобы быть более полно изученными и понятыми, должны быть помещены в очень широкий социальный контекст. То, что люди делают, говорят, думают, имеет логическую когерентность и последовательность, которая относится ко всей социальной структуре общества. Жизнь общества не может успешно протекать, если не будет такой упорядоченной структуры взаимоусиливающих ожиданий и “ролей”, некоторой организации соединенных частей, которые прилажены друг к другу, чтобы формировать одно гармоничное целое. Этот акцент на взаимозависимости социальных феноменов дает нам возможность более глубокого понимания основной динамики жизни общества.
Функционалист И. Льюис писал: “Мы изучаем различные культуры и общества, которые продуцируют их, помещая главный акцент на социальных отношениях и трактуя культуру скорее как механизм или средство социальной интеракции, чем как результат сам по себе. В этом британские социальные антропологи оличаются от их американских коллег, которые отдают приоритет культуре и культурным паттернам, недооценивая (как нам кажется) социальное измерение. Естественно, что те антропологи, которые придают культуре такую императивную силу, склонны рассматривать социальные отношения как продукт культурного паттернирования и обусловливания, и поэтому склонны концентрировать внимание на практике воспитания детей, инкультурации и социализации. Непрерывность и отсутствие непрерывности также оцениваются и интерпретируются как культурные феномены и также обсуждаются в терминах "инкультурации". Напротив, для нас диалектика между культурой и обществом оценивается в противоположном направлении. Приоритет имеют скорее социальные отношения, чем культурные облачения. Социальная жизнь охватывает огромный круг деятельностей и верований и поражает своей сложностью. Поэтому нашей основной целью является изолировать значительные типичные события и единицы социальной жизни и деятельности и затем исследовать лежащую в основе их светокопию, чаще имплицитную, чем эксплицитную, которая будет показывать, как они встраиваются в значимый паттерн. Наш интерес направлен не на одну какую-нибудь область социальной жизни, а скорее на все, имеющиеся в обществе, и особенно на их взаимозависимость как частей целого".
Возможно, ни один из культурных антропологов двадцатого века не захватил столько сфер в своей исследовательской работе, как Малиновский. Теоретическая ориентация Малиновского, его психобиологический функционализм, одновременно охватывают центральные постулаты психоанализа: биологическая и психологическая необходимость является отправной точкой в исследовании отношения индивида к культуре; соответственно, главной функцией любой культуры является исполнение психологических и биологических потребностей личности. В частности экспрессивный компонент культуры (например, религия, магия, искусство, игра) есть инструмент для исполнения этих нужд. Превратности человеческой сексуальности жизненно важны для интеграции индивида и культуры. Для Малиновского ребенок есть родитель взрослого как носителя культуры. Малиновский широко известен в связи со своей проверкой Эдипова комплекса. Здесь он более чем где-нибудь еще в своих работах, практически подходит к культуре и личности. Малиновский поднимает вопросы, которые позднее приобретут большую важность для понимания культуры и личности: 1. Как на универсальные психодинамические процессы, как основополагающие в психоанализе, воздействует межкультурная изменчивость в практиках социализации? 2. Каким образом опыт младенцев и маленьких детей трансформируется в культурную ориентацию взрослых? Его психобиологический функционализм пытается интегрировать индивидуума и культуру.
Вот как сам Малиновский формулировал "аксиомы функционализма":
– –культура в своей сущности является инструментальным механизмом, с помощью которого человек может лучше справляться с теми специфическими проблемами, которые ставит перед ним окружающая его среда в ходе удовлетворения им своих потребностей;
– культура является системой объектов, действий и установок, в которой все составляющие ее части являются средствами для некой цели;
– культура является целостностью, в которой все ее элементы независимы;
– все эти объекты, виды деятельности и установки организованы для решения жизненно важных задач, в форме институций, таких как семья, клан, община, племя; эта организованная структура создают почву для экономической кооперации, политической, правовой и образовательной деятельности;
– с динамической точки зрения, то есть рассматриваемая как род деятельности, культура может анализироваться в различных аспектах, таких как образование, социальный контроль, экономика, система познания, верований, мораль, а также как способ творческой и художественной деятельности.
Культурный процесс, рассматриваемый с точки зрения его конкретных проявлений, всегда включает человеческий фактор, который определяет соотношения различных видов деятельности между собой. Люди организуют культурные элементы, взаимодействуя друг с другом вербальным образом или посредством символических действий. Культурные элементы, человеческие группы и системы символов – вот три составляющих культурного процесса.
Согласно Малиновскому все культуры основываются на "базовых потребностях". Эти базовые потребности затем ведут к культурным "императивам" или вторичным потребностям, которые затем преобразовываются в культурные "ответы". Например, основные потребности человека в пище удовлетворяются в специфических культурах посредством определенных технических навыков, инструментов и паттернов человеческой кооперации для охоты, земледелия, и рейдов с целью наживы. Как скоро эти средства и мероприятия принимаются обществом, они становятся культурным императивом или вторичными потребностями его членов. Сумма таких вторичных потребностей в данном обществе является его культурным ответом в форме экономики.
Функционализм Малиновского основывался скорее на потребностях индивида, чем на нуждах социальной системы. Так, когда он специфицировал, что культура составляется из “семи основных человеческих потребностей”, а они есть факторы, подобные питанию, воспроизводству, комфорту и безопасности, то все они локализуются скорее в индивидуальном сознании, чем в сознании группы или более широкого коллектива; они делают, тем не менее, вклад в интеграцию всего общества. Эта индивидуализация культурного ответа и зарождения является стержнем его отличного направления и точкой разрыва его функционализма со структурным функционализмом. “Профессор Рэдклифф-Браун, насколько я могу видеть, – писал Малиновский, – все еще развивает и углубляет взгляды Французской социологической школы. Он поэтому должен пренебрегать индивидом и биологией. Функционализм отличается от других социологических теорий более определенно, возможно, в его понятии и определении индивида более чем в другом отношении. Функционалист включает в свой анализ не просто эмоциональную, а также интеллектуальную сторону ментальных процессов, но также настаивает на том, что человек в своей полной биологической реальности должен быть введен в наш анализ культуры. Телесные потребности и влияния внешнего окружения, и обусловленное культурой к ним отношение, должны изучаться бок о бок” .
Малиновский часто относится к культуре как к “социальному наследию”. Он не интересуется эволюционизмом и выражает, прежде всего, интерес к культуре. Он твердо верит в необходимость детального полевого исследования и стимулирует изучение на границе между дисциплинами, такими как социология, психология, история и антропология.
Какова бы ни была текстуальная дифференциация содержания, “культура” в сравнении с “социальной структурой”, которая имеет место внутри теоретической гегемонии британских функционалистов, они разделяют концепцию времени. Это измерение времени является решающим в изучении культуры. Темой исследования является “организм” или функционирование целого, происходящего во времени через равновесие его “внутренних” механизмов взаимозависимости и взаимосвязи. Это то, к чему современный структурализм учит нас относиться как к “синхронности”. Функционалистская антропология ограничивается, в общем и целом, изучением современных необразованных обществ. Она не может применяться к их прошлому или к вымершим обществам. Такая работа оставлена последующим направлениям в дисциплине, таким как направление Эванс-Притчарда, который ввел в антропологию материалы из истории и археологии.
Сформулируем основные положения функционализма Малиновского:
–· исторический процесс непознаваем; попытки исследования длительной эволюции культурных бессмысленны;
– задачи этнологии состоят в изучении функций культурных явлений, их взаимосвязей и взаимообусловленности в рамках каждой отдельной культуры, вне взаимосвязи ее с другими культурами;
– этнология отталкивается от концепции "социальных институций", под которыми понимаются социально установленные и признанные нормы и модели поведения; с их помощью и в их рамках индивиды реализовывают свои взаимные ожидания, достигая при этом социально и индивидуально значимых результатов; в своей совокупности "социальные институции" формируют социально-функциональную структуру общества;
– культура служит нуждам индивида и, прежде всего, трем его основным потребностям: базовым (а именно, необходимости в пище и удовлетворении прочих физических потребностей), производным (а именно, потребности в распределении пищи, в разделении труда, в защите, в регулировании репродуцирования, в социальном контроле) и интегративным (потребностям в психологической безопасности, социальной гармонии, цели жизни, в системе познания, законах, религии, магии, мифологии, искусстве и т. п.). Каждый аспект культуры имеет свою функцию в рамках одной из перечисленных выше потребностей. Например, магия, по мнению Малиновского, дает психологическую защиту от опасности, миф придает исторический авторитет системе управления и ценностям, присущим данному обществу. Культура не имеет лишних и бесполезных элементов.
"Философия жизни"
Направление в западно-европейской философской мысли, сложившееся в последней трети XIX века в Германии. Характерен протест против панлогического усечения мироздания, гипертрофировавшего рассудочность и абстрактный рационализм. Выдвинули идею о возможности опоры философии на художественное видение, обратились к реальным жизненным проблемам человека. Представители: Ф. Ницше, В. Дильтей, А. Бергсон, Г. Зиммель, Х. Ортега-и-Гассет, Э. Шопенгауэр .
Культурологическая концепция Ф. Ницше
Фридрих Ницше (1844–1900) – немецкий философ и культуролог, один из основоположников "философии жизни". Центральное место в философско-культурологической концепции Ницше занимает понятие "жизнь", основу которой образует воля. Однако взгляды Ницше на протяжении творческой деятельности претерпевали определенную эволюцию. На раннем этапе для немецкого мыслителя характерна эстетизация жизни и воли. По Ницше, понять импульсы воли, выразить ее характер невозможно с помощью разума и науки. Это способно сделать только такая синтетическая форма жизнедеятельности человека, как искусство. Искусство представляется Ницше как дополнения и завершение бытия.
В европейском искусстве Ницше различает два начала: аполлоническое и дионисийское. Аполлоническое - рациональное, упорядоченное и критическое. Дионисическое - чувственное, вакхическое, опьяненное. Ницше исходит из предпосылки, что в греческом пантеоне боги Аполлон и Дионис – противоположные символические типы. Аполлон – это небесное, солнечное существо, сын Зевса, сменяющий на Олимпе бога Солнца Гелиоса, олицетворяющий солнечное начало; он – источник света, носитель божественного откровения. "Аполлон как бог всех сил, творящих образами, есть в то же время и бог, вещающий истину, возвещающий грядущее" . Дионис же, напротив, олицетворение земного, бог плодородия, покровитель растительности, земледелия, виноградной лозы и виноделия. Дионис - бог веселья, радости, буйства. Аполлон и Дионис символизируют противоположность небесного и земного начал. "Под чарами Диониса не только вновь смыкается союз человека с человеком: сама отчужденная, враждебная или порабощенная природа снова празднует праздник примирения со своим блудным сыном – человеком" .
Оба начала появляются из хаоса жизни. Идеал, по мнению Ницше, лежит посередине, в гармонии этих двух начал. Ницше писал: "Поступательное движение искусства связано с двойственностью аполлонического и дионисийского начал, подобным же образом, как рождение стоит в зависимости от двойственности полов, при непрестанной борьбе и лишь периодически наступающем примирении" . Человек в концепции Ф. Ницше - только "подражатель" и проводник имеющихся в природе сил: "…каждый художник является только "подражателем" и притом либо аполлоническим художником сна, либо дионисическим художником опьянения, либо, наконец… одновременно художником и опьянения и сна" .
Полем примиряющего состязания двух божеств – покровителей искусств – Аполлона и Диониса становится древнегреческая трагедия, например произведения Эсхила, Софокла. Однако попытка подавить жизнь разумом, идеей появляется уже у Еврипида, затем продолжается в философии Сократа, Платона, которые заменяют трагическое мирочувствование диалектикой идей, смысл коих – упорядочение мира. В этом же русле действует и христианство, скрывающее за фикциями Неба и Бога подлинные истоки человеческого бытия. В Новое время господствует наука, основанная на фикциях интеллекта, истины, закона. Теснее всего с жизнью связано искусство; этот вид иллюзии лучше прочих осознает, что "культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом" .
Подчинение Диониса Аполлону порождает трагедию. Эта трагедия не только вид искусства, но и состояние человека, у которого творчески импульсивное, образно-художественное начало подавляется понятийным рационально-критическим анализом. Именно трагическое мировосприятие, основанное на борьбе в культуре аполлонического и дионисийского начал, позволило, по мнению Ницше, древним грекам добиться огромных успехов. Но рационализация культуры, связанная с эпохой Просвещения, уничтожила истоки ее процветания. Задача современного искусства восстановить трагический миф для того, чтобы дать мощный заряд жизни творчества. Некоторое время возрождение искусства Ницше связывал с музыкальными драмами Р. Вагнера. Культура в этот период истолковывалась Ницше как форма стихийной жизни, выражение в художественной форме "народного духа". Но вскоре Ницше разочаровывается в этих идеалах, и творчество Вагнера теперь характеризуется им как проявление декаданса и нигилизма. Именно в это время в его творчестве получает наиболее яркое выражение элитарная концепция культуры. Первоначально она опирается только на эстетические истоки. Ницше обосновывает права элиты на привилегированное положение в культуре ссылкой на ее уникальную эстетическую восприимчивость и болезненную чувствительность к страданиям. Позднее во взглядах Ницше на жизнь и культуру происходит усиление социально-нравственного акцента. Жизнь истолковывается им по преимуществу как воля к власти, а смысл культуры заключается в формировании носителя этой воли к власти – сверхчеловека ("белокурой бестии" ). Прообразом сверхчеловека в прошедшей истории является узкая каста господ – врожденных аристократов, природных "жизнелюбов", которым присущ истинно художественный вкус, – вкус к жизни во всех ее проявлениях. В подлинном же смысле сверхчеловек – это идеал, к которому стремится человечество. Сверхчеловек занимает у Ницше место Бога. Бог умер, мы его убили, возвещает он устами Заратустры, и на его место должны прийти "сверхчеловеки". Эта идея получила в современной философии широкий резонанс и позволила трактовать философско-культурологическую концепцию Ницше как атеистическую.
Ницше считает, что человек – существо изначально антикультурное в силу своей природности, а культура существует лишь для порабощения и подавления жизненных, природных сил человека. Культура подчиняет человека предметному миру, отчуждая его от природы и, тем самым, от него самого. По мнению Ницше, она делит человека на тело и душу. В этом исследователь видит причины неуверенности человека в себе, его фальшивости и непреходящего тотального чувства вины. Благодаря культуре, ее нормам и табу, моральным и эстетическим принципам, правовым установлениям и законам в обществе создана система мифов и иллюзий по поводу гуманизма, свободы, справедливости и т. д. Критикуя эти мифологемы, Ницше противопоставляет им философию сверхчеловека. По его мнению, культура сделала человека больным существом, отрицающим самого себя. Целью современного человечества Ницше полагает создание сверхчеловека, могучая воля которого есть единый критерий добра и зла. Мораль, религиозность мешают в становлении этого свободного существа, которое, отринув пелену табу, сможет осознать трагическую красоту своего бытия, достичь единства жизни и смерти, как это было дано Дионису. Овладение культурой доступно не каждому, а только тем, кто способен к философской рефлексии, к самопознанию. Культурным может стать человек, который осознает себя не только как "неудавшееся произведение природы", а и как свидетельство "чудеснейших намерений этой художницы". Ницше пишет: "Культура есть дитя самопознания каждого отдельного человека и его неудовлетворенности самим собой. Каждый верующий в культуру человек тем самым утверждает: "Я вижу над собой нечто более высокое и человечное, чем я сам; помогите мне все достигнуть этого, как я хочу помочь каждому, кто исполнен того же познания и страдания, – чтобы наконец возник снова человек, который чувствовал себя завершенным и бесконечным в познании и любви, в созерцании и действовании, и всем своим целостным существом был бы связан с природой как судья всех вещей и мерило их ценности".
Становление "культурного человека" , по Ницше, состоит из двух стадий: на первой у человека должна возникнуть ненависть к собственной узости, появиться жажда заглянуть за переделы самого себя, а также убежденность в том, что "природа влечется к человеку" , осознавая свою неспособность создать нечто целое и завершенное. На второй стадии посвящения личность начинает понимать, что в мире существует тотальное влечение к культуре, лежащее в основании всех преобразований. На этой стадии происходит осознание истинной цели культуры, которая состоит в том, чтобы "служить возникновению истинных людей" . Под последними Ницше понимает людей, способных к творческой деятельности, к критическому осмыслению действительности и преобразованию ее в соответствии со стоящими перед ними целями. Философ пишет, что культура "ставит перед каждым из нас лишь одну задачу: содействовать созиданию философа, художника и святого в нас и вне нас и тем трудиться над совершенствованием природы. Ибо как природа нуждается в философии, так она нуждается и в художнике – для метафизической цели, именно для своего собственного самоуяснения, для того, чтобы иметь наконец чистый и законченный образ того, что ей никогда не удается отчетливо рассмотреть в беспокойном процессе своего становления, – т. е. для своего самопознания". Ницше подчеркивает, что далеко не все постигают эту конечную цель культуры. Только отдельные личности, обладающие соответствующими задатками, способны подняться до осознания великой задачи, стоящей перед культурой – "создания гения" . Большинство же, по мнению Ницше, подходят к культуре с "эгоизмом приобретателей" , которые предписывают ей меру и цель. Цепь их умозаключений "приблизительно такова: максимум знания и образования, следовательно, максимум потребностей, следовательно, максимум производства, следовательно, максимум прибыли и счастья – таково эта соблазнительная формула". Единственными людьми, реализующими стоящие перед культурой задачи, являются те, кто занят поисками истины , но общество осуждает их и рассматривает как носителей "утонченного эгоизма, стремящихся к безнравственному эпикурейскому наслаждению культурой" . Ницше обвиняет так называемые "культурные государства" в том, что, создавая иллюзию расширения поля свободы человека, они заставляют индивида служить своим целям. Он пишет: "Освобождать – значит вместе с тем и еще в гораздо большей мере заковывать в цепи. Стоит вспомнить лишь о том, что стало постепенно из христианства под влиянием государственного эгоизма! Христианство есть, несомненно, одно из чистейших проявлений влечения к культуре и притом именно к непрерывному созиданию святого; но так как оно в тысяче отношений было использовано для того, чтобы вертеть мельницы государственной власти, но постепенно стало больным до мозга костей, лицемерным и лживым и выродилось до противоречия со своей собственной целью. Даже его последнее событие – немецкая Реформация – было бы внезапной и мимолетной вспышкой, если бы оно не заимствовало незаконно новых сил и нового пламени из возгоравшегося пожара государственной борьбы". По мнению Ницше, культура не может быть средством решения каких-либо других проблем кроме создания "шопенгауэровского" человека во всей его многогранности и неисчерпаемости.
Философ резко осуждает тех, кто судит о культуре лишь по внешней оболочке – по числу написанных сонат, живописных полотен или литературных произведений. С этой точки зрения он критикует культуру Германии, тяготеющую к форме. Ее представителей он называет "рабами трех "м" – момента, мнений и моды… Такова именно связь между модной жадностью к прекрасной форме и безобразным содержанием нынешних людей: первая должна скрывать, последнее должно быть скрыто. Быть образованным означает ныне: не давать заметить как жалок и дурен современный человек, как он хищен в своих стремлениях, как ненасытен в накоплении, как своекорыстен и бесстыден в наслаждении". С точки зрения Ницше культура всей Европы пребывает в глубоком кризисе: "Вся наша европейская культура уже с давних пор движется в какой-то пытке напряжения, растущей из столетия в столетие, и как бы направляется к катастрофе: беспокойно, насильственно, порывисто; подобно потоку, стремящемуся к своему исходу, не задумываясь, боясь сосредоточиться".
Среди причин, не позволяющих культуре достигать ее целей, Ницше особенно выделяет эгоизм науки:"Наука относится к мудрости как добродетель к жажде святости, она холодна и суха, не имеет любви и ничего не знает о глубоком чувстве неудовлетворенности и тоскующего стремления. Она столь же полезна самой себе, сколь вредна своим служителям, поскольку она переносит на них свой собственный характер и тем мертвит их человечность. Пока под культурой разумеют главным образом содействие, она проходит с беспощадной холодностью мимо великого страдающего человека, потому что наука видит всюду лишь проблему познания и потому что в пределах ее мира страдание в собственном смысле этого слова есть нечто недопустимое и непонятное".
Показателями кризиса "фаустовской цивилизации" Ницше видит распространение декадентского искусства, направленного на подавление воли, страданий и мучительных сомнений, разрыв с традицией, резкое снижение статуса человеческой личности, широкое распространение нигилизма, возникшего как результат крушения христианской морали и десакрализации христианских ценностей. "Гибель христианства – от его морали", – пишет Ницше. Человек, воспитанный в христианской вере, не может не испытывать "чувство отвращения к фальши и изолганности всех христианских толкований мира и истории". Именно этим объясняется резкий поворот в конце XIX века от максимы "Бог есть и он есть истина" к максиме "Бога нет, все ложно".
Ницше углубленно рассматривает социально-культурный аспект общественной жизни, не касаясь политических и экономических вопросов. Он отрицает диалектическое развитие и преемственность: "Прогресс в духе старой культуры и на ее пути даже немыслим, он возможен только на абсолютно новом пути… Вера в прогресс для низшей сферы разумения еще может сойти за признак восходящей жизни, но это самообман" .
С точки зрения Ницше европейская история свидетельствует о том, что человеческий род регрессирует, и недалек тот день, когда он предстанет в своем истинном, не облагороженном культурой виде. Приход "белокурой бестии", движимой исключительно животными инстинктами и волей к власти не за горами. Европейская культура прошла пик своего развития и движется к закату. Особенно это ясно на примере последних трех веков европейской истории. "Семнадцатый век был аристократичен, поклонник порядка, надменен по отношению к животному началу, строг к сердцу, лишен добродушия и даже души, враждебный всему естественному и лишенному достоинства, обобщающий и властный по отношению к прошлому, ибо верит в себя… Сильное волей столетие, а также столетие сильных страстей. Восемнадцатый век весь под властью женщины – мечтательный, остроумный, поверхностный, но умный там, где дело касается желаний и сердца, libertin в самых духовных наслаждениях, подкапывающийся под все авторитеты, опьяненный, ясный, гуманный, лживый перед самим собой… Девятнадцатый век более животный, подземный; он безобразнее, реалистичнее, грубее – и именно поэтому "лучше", "честнее", покорнее всякого рода действительности, истиннее; зато слабый волею, печальный и темно-вожделеющий, фаталистичный. Нет страха и благоговения ни перед "разумом", ни перед "сердцем"… Девятнадцатый век инстинктивно ищет теории, которые оправдывали бы его фаталистическое подчинение факту".
Таким образом, старая культура должна быть уничтожена во имя новой. После того, как европейская культура достигнет низшей точки в своем развитии, начнется новый подъем и цикл повторится. Что будет являть из себя эта "высшая" культура, философ не объясняет. Источником творчества и искусства в целом Ницше видит не окружающий мир, а страдания человеческой личности, духовный прогресс он связывает с развитием эстетического миросозерцания. Философ однозначно разводит понятия "культура" и "цивилизация", и считает, что именно XIX век стал шагом от культуры к цивилизации. "Великие моменты культуры всегда были морально говоря, эпохами испорченности; с другой стороны эпохи преднамеренного и насильственного укрощения зверя–человека (цивилизации) были временами нетерпимости по отношению к наиболее духовным и смелым натурам. Цивилизация желает чего-то другого, чем культура: быть может, прямо противоположного".
Взгляды мыслителя на культуру изложены в таких трудах: "Рождение трагедии из духа музыки" (1872), "Философия в трагическую эпоху Греции" (1873), "Несвоевременные размышления" (1872–1876), "Так говорил Заратустра" (1886), "По ту сторону добра и зла" (1886), "Генеалогия морали" (1889–1901).
Бронислав Малиновский
КУЛЬТУРЫ
УДК 39 ББК71.0
Издание второе, исправленное Редакционная коллегия:
А. С. Архипова (редактор серии), Д. С. Ицкович,А. П. Минаева,
С. Ю. Неклюдов (председательредакционной коллегии),Е. С. Новик
Научный редактор А. Р. Зарецкий
Художник серии Н. Козлов Дизайн обложки М. Авцин
Малиновский Б.
М19 Научная теория культуры / Бронислав Малиновский; Пер. с англ. И. В. Утехина; сост. и вступ. ст. А К Байбурина. 2-е изд., испр. - М.: ОГИ, 2005. - 184 с. - (Нация и культура: Научное наследие: Антропология).
ISBN 5-94282-308-1
В книге собраны основные теоретические работы выдающегося британского антрополога Бронислава Малиновского. Читатель найдет здесь краткое и точное изложение идей функциональной школы, которая возникла вокруг Малиновского в начале XX в. и остается весьма авторитетной и сейчас. В центре внимания автора - проблема правильной интерпретации культуры, принципиально важная не только для антрополога, но и для любого гуманитария.
А. Байбурин. Бронислав Малиновский | ||
и его «Научная теория культуры» | ||
Х.Кейрнс. Предисловие | ||
НАУЧНАЯ ТЕОРИЯ КУЛЬТУРЫ (1941) | ||
Глава 1. КУЛЬТУРА КАК ПРЕДМЕТ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ | ||
Глава 2. МИНИМАЛЬНО НЕОБХОДИМОЕ | ||
Глава 3. ПОНЯТИЯ И МЕТОДЫ АНТРОПОЛОГИИ | ||
Глава 4. ЧТО ТАКОЕ КУЛЬТУРА? | ||
Глава 5. ТЕОРИЯ ОРГАНИЗОВАННОГО ПОВЕДЕНИЯ | ||
Глава 6. РЕАЛЬНЫЕ ОБОСОБЛЕННЫЕ ЕДИНИЦЫ | ||
ОРГАНИЗОВАННОГО ПОВЕДЕНИЯ | ||
Глава 7. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КУЛЬТУРЫ | ||
Глава 8. ЧТО ТАКОЕ ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА? | ||
(Биологические предпосылки культуры) | ||
Глава 9. ОБРАЗОВАНИЕ КУЛЬТУРНЫХПОТРЕБНОСТЕЙ | ||
Глава 10. БАЗОВЫЕ ПОТРЕБНОСТИ И КУЛЬТУРНЫЕ ОТВЕТЫ | ||
Глава 11. ПРИРОДА ПРОИЗВОДНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ | ||
Глава 12. ИНТЕГРАТИВНЫЕ ИМПЕРАТИВЫ | ||
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ | ||
Глава 13. ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ЦЕПОЧКА, ОСНАЩЕННАЯ | ||
ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ | ||
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ (1939) | ||
СЭР ДЖЕЙМС ДЖОРДЖ ФРЭЗЕР: | ||
Очерк жизни и творчества (1942) | ||
Краткие сведения об упомянутых ученых | ||
А.К. БАЙБУРИН
Бронислав Малиновский и его «Научная теория культуры»
Это ОДНА изСАМЫХ ВАЖНЫХ книг выдающегося британского антрополога, создателя современного функционализма Бронислава Малиновского. Есть несколько причин, побудивших издать эту книгу. В нашей стране труды Б. Малиновского известны лишь узкому кругу специалистов. Между тем не будет преувеличением сказать, что именно с работ Малиновского начинается новый отсчет времени не только в антропологии, но и во всех тех областях научного знания, для которых значимо понятие культуры. Ему удалось сделать, может быть, самое сложное в науке - изменить взгляд на природу культуры, увидеть в ней не просто совокупность составляющих ее элементов, а систему, соответствующую фундаментальным потребностям человека.
Новая точка зрения породила новое направление, для которого главными стали вопросы «зачем, почему, для чего существует?» или «какова функция?» того или иного явления культуры. Функционализм Б. Малиновского благодаря своей четкой и понятной позиции стал, пожалуй, самым плодотворным направлением в антропологии XX века. Этого синтеза простоты, ясности и эффективности подчас так недостает тем концепциям культуры, которые разрабатываются в наши дни.
Среди антропологов существует два образа Малиновского - блестящего этнографа, наблюдения которого над жизнью и бытом, например, тробриандцев до сих пор считаются образцом полевых исследований, и теоретика, идеи которого стали объектом критики еще при его жизни. Эти два образа почти не пересекаются, хотя пример Малиновского представляет собой тот редкий случай, когда теория построена на фактах, которые он наблюдал и описывал в своих полевых разысканиях. Само по себе такое отношение к полевым и теоретическим исследованиям вполне традиционно: считаемся, что факты не стареют, их ценность со временем лишь повышается,
Бронислав Мачиновскип и его «Научная теория культуры»
в то время как любые теоретические построения обречены на короткую жизнь. Однако для Малиновского соотношение «практического» и «теоретического» было иным. В своих работах он старался показать, что факты бессмысленны без теоретического контекста, а теория имеет смысл только тогда, когда способна объяснить насущную необходимость этих фактов для функционирования культуры. Столь редкий баланс теории и практики в трудах Б. Малиновского коренится, видимо, в некоторых особенностях его научного пути.
Антропологом Б. Малиновский стал случайно. Он родился в Кракове в 1884 году, получил физико-математическое образование в Краковском университете и даже защитил диссертацию по этой специальности в 1908 году. Это обстоятельство объясняет ощутимое присутствие в работах Малиновского стремления к точности формулировок и логичности теоретических построений. После защиты диссертации он серьезно заболел, и тут ему попалась на глаза «Золотая ветвь» Фрэзера. Чтение этого трехтомного компендиума перевернуло всю жизнь Б. Малиновского. Уважение и почтение к Фрэзеру остались у него навсегда, свидетельством чему является один из разделов настоящей книги.
Малиновский уезжает в Англию и поступает в аспирантуру Лондонской школы экономики, где преподавались не только экономика, но и социология, антропология. Здесь он познакомился с классиками британской антропологии: Фрэзером, Сэлиманом, Вестермарком, Риверсом, Мареттом и др. Под их непосредственным влиянием происходило формирование Б. Малиновского как антрополога. Сэлиман привил ему вкус к полевым исследованиям, а Вестермарк - к теоретическим построениям.
Очень скоро Малиновский почувствовал необходимость нового подхода к интерпретации фактов культуры. Его не удовлетворяли ни эволюционистский подход Фрэзера с выделением непременных стадий эволюции, ни тем более диффузионизм Гребнера, когда отдельные факты вырываются из контекста и по внешним признакам «устанавливается» их распространение. Малиновский не хотел замыкаться в антропологическом мире. Он считал, что вопросы, формулируемые антропологом по отношению к культуре, должны быть близкими социологам, психологам, фольклористам, лингвистам, ибо культура - единое поле для представителей всех дисциплин, изучающих ее отдельные ракурсы и аспекты. С этой точки зрения вопросы, зачем, почему, для чего в культуре существуют (возникают, отмирают) те или иные явления, принадлежат к числу ключевых вопросов, ответы на которые не могут не интересовать не только специалистов, но и любого здравомыслящего человека.
Собственно, любая теория, применение которойдает приращение нового знания, содержит элементы функционального анализа.
А. К. Байбурин
Сам Малиновский насчитал по меньшей мере 27 предшественников, которые в той или иной мере использовали функциональный подход при интерпретации культурных фактов. К их числу относятся Тайлор, Робертсон Смит, Самнер, Дюркгейм и др. Теперь к числу приверженцев функционального подхода можно отнести Якобсона, Проппа, Леви-Строса. Но ни один из них не использовал возможности функционального анализа в той мере, в какой это удалось сделать Малиновскому.
Разумеется, не все в его теории может быть сейчас безоговорочно принято. Смущает прямолинейность концепции потребностей, упрощение отношений между биологическим и культурным. Можно найти и другие недостатки. Многие упрекают его в антиисторизме, видимо, понимая под историей тот событийный ряд, который постоянно «совершенствуется» самими историками. Такие обвинения будут затем перенесены на структурализм, непосредственным предшественником которого является Малиновский. В конце концов, не это определяет судьбу той или иной научной теории. Важно то, какие идеи остаются и становятся общепринятыми, входят в тот фонд, на основе которого и совершается дальнейшее поступательное движение научной мысли.
Излишне говорить о том, что концепция культуры как хорошо сбалансированной системы отдельных ее частей или понятие социального института стали глубоко укорененными концептами. Малиновскому принадлежат идеи, которые имеют статус эпохальных не только для антропологов. Приведу лишь один пример. Известный российский фольклорист Е. М. Мелетинский, анализируя развитие науки о мифе, пишет о Малиновском: «Следует признать, что именно он, а не Фрэзер был подлинным новатором в вопросе о соотношении мифа и ритуала и, шире, в вопросе о роли и месте мифов в культуре... Малиновский показывает, что миф в архаических обществах, то есть там, где он еще не стал «пережитком», имеет не теоретическое значение и не является средством научного или донаучного познания человеком окружающего мира, а выполняет чисто практические функции, поддерживая традиции и непрерывность племенной культуры за счет обращения к сверхъестественной реальности доисторических событий... Именно Малиновский аргументированно увязал миф с магией и обрядом и отчетливо поставил вопрос о социально-психологической функции мифа в исторических обществах» (Поэтика мифа. М., 1976. С. 37-38).
Теорию Б. Малиновского можно назвать апелляцией к здравому смыслу. Нет нужды ее пересказывать. Интересующийся читатель теперь может познакомиться с ней и вынести свое суждение. Мне же хотелось бы упомянуть еще об одном, третьем образе Б. Малиновского.
БрониславМсишновский и его «Нщчная теории культуры*
Этот образ принадлежит его ученикам. Образ Учителя. По их воспоминаниям, он любил учить и считал это не менее важным занятием, чем поездки в экспедиции и написание книг и статей. Точнее, эти три вида деятельности были для него неразделимы, а если все же рассматривать их по отдельности, то с его точки зрения научная работа нужна в конечном счете для того, чтобы получить новое знание и передать его ученикам. Показательно, что в публикуемой книге раздел «Функциональная теория» начинаегся с того, что само возникновение этой теории объясняется необходимостью «обучить младшее поколение» (с. 125).
Малиновский принадлежал к числу тех профессоров, которые любят не лекции, а семинары, не свой монолог, а диалог, дискуссию. Его постоянный вопрос звучал примерно так: «В чем состоит реальная проблема?» Ответ на этот вопрос он видел не в высокой теории, а в поведении человека. Вот эта опора на реальность и делает его концепцию нужной для новых и новых поколений исследователей.
Предисловие
ЭТА КННГА представляет собой одновременно и обобщение, и новую формулировку функциональной теории культуры профессора Бронислава Малиновского. Некоторые из идей этой теории в зачаточном состоянии можно найти уже на первой странице его самой первой книги, опубликованной больше тридцати лет назад; другие идеи излагаются здесь впервые, по крайней мере в их разработанной форме. Так или иначе, эта книга знакомит нас со зрелым периодом творчества одного из самых блестящих и авторитетных антропологов за всю историю этой дисциплины. Взгляды ученого, сформулированные в этой книге, - результат бурной полемики. Им повезло, насколько может повезти идеям: специалисты, придерживающиеся противоположных точек зрения, подвергли их пристрастному анализу. И тот факт, что в целом, не считая незначительных деталей, откорректированных позже, они выдержали это испытание, доказывает их жизнеспособность.
Бронислав Малиновский родился в Кракове (Польша) 7 апреля 1884 года. Поначалу он изучал в университете математику и физику, и следы этой школы отчетливо просматриваются в том, насколько уверенно он владеет основами научной методологии. Одновременно он остался свободен от догматизма, который обычно ассоциируется с изучением точных наук. Вильгельм Вундт направил его интересы в сторону культурной антропологии. Хотя большую часть своих полевых исследований Малиновский провел
в Новой Гвинее и в северо-восточной Меланезии, в частности на Тробриандских островах, некоторое время он изучал также австралийские племена, хопи - в штате Аризона, бемба и чагга - в Восточной Африке, а также сапотеков - в Мексике. Несмотря на влияние ученых, известных своим истинно энциклопедическим подходом: Вундта, Вестермарка, Хобхауза, Фрэзера и Эллиса, -
в собственных исследованиях он строжайшим образом следовал
Предисловие
современным стандартам, предполагающим доскональное изучение всех аспектов жизни того или иного племени. Его погружение
в культуру жителей Тробриандских островов было, вероятно, настолько глубоким, насколько это вообще возможно для полевого исследования, которое происходит с использованием всех достижений самых последних методов, включая знание языка и проверку выводов и общих сведений, полученных от туземцев, конкретными примерами из их жизни. Результатом этой работы стала целая серия книг, где жизнь тробриандцев описана во всем ее многообразии. Как указывал сам Малиновский, ему, подобно любому эмпирическому исследователю в той или иной отрасли науки, в массиве наблюдаемых фактов приходилось усматривать что-то, что казалось ему всеобщим и универсальным. Но он всегда настаивал, что сделать окончательный вывод о ценности его общих представлений, основывающихся на специфическом знании культуры тробриандцев, для всего спектра социологических явлений возможно только после проверки этих общих положений на всем этнографическом материале, доступном наблюдению.
Одновременно с серьезной полевой работой Малиновский постоянно заботился о развитии теории. Что-то в нем было от платоновского восхищения красотой, скрытой в совершенстве упорядоченного набора теоретических положений. Теория успокаивала «своевольный умственный голод», который, в конце концов, и приводит к знанию. Он рассматривал теорию и в ее практических аспектах - не только как инструмент, позволяющий полевому исследователю предвосхитить выводы, пои в качестве объяснения. Он неустанно настаивал на том, что антропология нуждается в более глубоком теоретическом анализе, особенно таком, который идет от непосредственного контакта с туземцами. В этомотношении теория оказывалась инструментом, благодаря которому исследование становилось чем-то большим, чем неуклюжий перебор ряда возможностей; теория была необходимым руководством для отбора фактов, обязательным элементом любой здравой описательной научной работы. Но культура в целом в не меньшей степени, чем частные особенности практики того или иного племени, нуждалась
в объяснении. Малиновский был убежден, что явления культуры - не просто результат прихотливой изобретательности или заимствования, они определяются базовыми потребностями и возможностями их удовлетворения. Такое функциональное понимание, как он полагал, дает объяснение многообразию и различию, а также определяет общую меру этого многообразия. Данная книга - последняя подробная разработка автором этих идей.
Профессор Малиновский умер 16 мая 1942 года. По просьбе госпожи Малиновской я взял на себя работу по изданию рукописи. По счастью, профессор Малиновский сам просмотрел машинопис-
ный вариант до 200-й страницы1 , поэтому я мог ограничиться исправлением опечаток и явных описок. Основные теоретические положения Малиновского проясняются также в двух ранее не публиковавшихся очерках, включенных в этот том. Я благодарен госпоже Малиновской и господину Блэйку Игену за их помощь в подготовке книги к публикации.
НАУЧНАЯ ТЕОРИЯ КУЛЬТУРЫ
В настоящем издании этому соответствуеттекстдо с. 161. - Примеч. ред.
Глава 1 КУЛЬТУРА КАК ПРЕДМЕТ
НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Е р м и н «наука о человеке» применительно к теперешней академической антропологии звучит несколько самонадеянно, чтобы не сказать бессмысленно. Множество дисциплин, старых и почтенных или только что возникших, тоже занимаются изучением природы человека, творениями его рук и отношениями между людьми. Все они, взятые вместе или по отдельности, могут законно считать себя отраслями науки о человеке. Древнейшими здесь окажутся, конечно, этика, теология, история и интерпретации законов и обычаев. Такие знания можно обнаружить и у народов, остающихся до сегодняшнего дня в каменном веке, и, разумеется, они расцветали в древних цивилизациях Китая и Индии, Передней Азии и Египта. Экономика и юриспруденция, политические науки и эстетика, лингвистика, археология и сравнительное религиоведение - новейший вклад в науку о человеке. Всего пару веков назад психология - изучение души, - а позже социология - исследование отношений между людьми - пополнили список официально признанных академических наук
Антропология как наука о человеке вообще, как самая всеобъемлющая гуманитарная дисциплина - этакий министр без портфеля - появилась последней. Ей пришлось сильно постараться, чтобы отстоять свои права на широту охвата материала, предмет и метод. Она вобрала в себя то, что отложили в сторону друтие, и даже пошла на вторжение в старые запасы знания о человеке. Теперь она состоит из таких областей исследования, как изучение доисторического человека, фольклор, физическая антропология и культурная антропология. Все они - в опасной близости от традиционных областей исследования общественных и естественных наук: психологии, истории, археологии, социологии и анатомии.
Эта новая наука родилась под звездой эволюционистского энтузиазма, антропометрических методов и открытий в изучении
Б. Малиновский. Научная теория культуры
древнего человека. Неудивительно, что изначально ее интересы сосредоточивались вокруг реконструкции начала человеческого рода, поисков «недостающего звена» и проведения параллелей между доисторическими находками и этнографическими данными. Оглядываясь на достижения предыдущего столетия, мы обнаруживаем всего лишь разрозненное собрание антикварного хлама и обрывков знаний, включая этнографическую эрудицию, измерение и подсчет черепов и костей, а также набор сенсационных сведений о наших - лишь наполовину человеческих - предках. Столь критическая оценка, однако, упустила бы из виду вклад таких первопроходцев сравнительного изучения культур, как Герберт Спенсер и АдольфБастиан, Эдвард Тайлор и Льюис Морган, генерал Питт Риверс и Фредерик Ратцель, В. Самнер и Рудольф Штейнмец, Эмиль Дюркгейм и А. Келлер. Все эти мыслители, равно как и их последователи, постепенно приближались к выработке научной теории поведения человека, к более глубокому пониманию природы человека, общества и культуры.
Поэтому перед антропологом, пишущим о научном подходе к изучению человека, стоит непростая и весьма важная задача. Он обязан определить, как на самом деле соотносятся разные отрасли антропологии. Он должен указать место, которое должна занимать антропология в ряду родственных гуманитарных наук. И еще ему придется заново ответить на старый вопрос: в каком смысле гуманитарные дисциплины могут быть научны.
В этом очерке я попытаюсь показать, что местом пересечения всех отраслей антропологии является научное исследование культуры. Как только специалист по физической антропологии признает, что «раса - это то, что она делает», ему придется принять и тот факт, что никакие измерения, классификации или описания антропологического типа не будут значимы, пока мы не сможем соотнести антропологический тип и культурное творчество этой расы. Задачи специалиста по доисторическому человеку, а также археолога состоят в том, чтобы восстановить в целости жизненные реалии ушедшей кулыуры, основываясь на фрагментарной информации, полученной в результате изучения материальных остатков. Этнолог, использующий свидетельства о современных примитивных и более продвинутых культурах в попытке реконструировать историю человека, будь то в терминах эволюционизма или диффузионизма, в равной степени способен основывать свои аргументы на строго научных данных только в том случае, если представляет, что есть культура. И наконец, полевой этнограф не может заниматься наблюдением, пока ему неизвестно, что значимо и существенно, а что следует отбросить как побочное и случайное. Таким образом, доля научности в любой антропологической работе состоит в создании теории культуры, взаимосвязанной с методом
Глава 1. Культура как предмет научного исследования
полевого наблюдения и со смыслом культуры как процесса и как результата.
Кроме того, я думаю, что антропология, участвующая в создании научного образа своего предмета, а именно культуры, способна оказать другим гуманитарным наукам крайне важную услугу. Культура как наиболее широкий контекст человеческого поведения точно так же важна для психолога, как и для социолога, историка или лингвиста. Я полагаю, что лингвистика будущего, особенно в том, что касается теории значения, превратится в изучение языка в его культурном контексте. Или, например, экономика как наука о материальных ценностях, используемых в качестве средств обмена и производства, могла бы в будущем посчитать полезным изучение человека не в изоляции от всех прочих, помимо чисто экономических, целей и ценностей, а обосновывая свои аргументы и выводы знаниями о человеке, движущемся в сложной и многомерной среде диктуемых культурой интересов. И действительно, большинство современных тенденций в экономике, как бы они ни назывались: институционные, психологические или исторические, - дополняют старые, чисто экономические теории, помещая человека в контекст его многочисленных побуждений, интересов и привычек, то есть полагают, что человека делает человеком его сложная, частью рациональная, частью эмоциональная среда культурных установок.
Подобно этому и юриспруденция постепенно отходит от взгляда на закон как на замкнутое самодостаточное целое и начинает рассматривать его как одну из нескольких систем контроля, в рамках которой понятия цели, ценности, моральных норм и обычая должны бьпъ учтены наряду с чисто формальным аппаратом кодекса, суда и полиции. Таким образом, не только антропология, но и наука о человеке вообще, включая все общественные науки, все новые психологически или социологически ориентированные дисциплины, можети должна содействовать построению общего научного базиса, который по необходимости окажется одинаковым для разных направлений изучения человека.
Глава 2 МИНИМАЛЬНО НЕОБХОДИМОЕ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАУКИ ДЛЯ ГУМАНИТАРИЯ
Е п Е р ь нам остается более точно определить, почему и каким образом антропология в ряду прочих общественных наук может претендовать на непосредственное участие в создании научного подхода в изучении человека. Для начала хотелось бы сказать, что научный подход - не единственный, по-видимохму, источник вдохновения и интереса в гуманитарной области. Определенная моральная или философская позиция; эстетическое, филологическое или теологическое вдохновение; желание больше узнать о прошлом, потому что прошлое взывает к нашим чувствам, а уж это нет нужды доказывать и невозможно отрицать, - вот основополагающие мотивы гуманитарных исследований. При этом наука совершенно необходима, по крайней мере в качестве инструмента, как средство достижения цели.
Я постараюсь показать, что подлинно научный метод был всегда в той или иной мере присущ работам по истории, составлению хроник, доказательной части юриспруденции, экономики
и лингвистики. Не бывает описания, полностью лишенного теории. Чем бы вы ни занимались: реконструированием исторических событий, полевыми исследованиями в племени дикарей или в цивилизованном сообществе, анализом статистики или умозаключениями, основанными на изучении археологического памятника или находки, относящейся к доисторическому прошлому, - в любом случае каждый ваш вывод и каждый аргумент должны быть выражены в словах, а значит, в понятиях. Всякое же понятие, в свою очередь, является результатом некоторой теории, предполагающей, что одни факты бывают значимыми, а другие - случайными
и привнесенными, что некоторые факторы определяют ход событий, а иные - лишь побочные эпизоды, и что на то, что событие происходит так, а не иначе, влияют отдельные личности, массы людей или материальные силы природы. Навязшее в зубах различение
номотетических и идиографических дисциплин1 - философская уловка, которая давно должна была обратиться в ничто в результате простого размышления над тем, что такое наблюдение или реконструкция исторического факта. Трудности возникают здесь только потому, что большая часть принципов, обобщенийи теорий в исторической реконструкции не были выражены в явном виде и носили характер интуитивный, а несистематический. Обыкновенный историк и многие антропологи изрядную долю своей энергии теоретизирования и эпистемологического досуга тратят на опровержение представления о естественном научно устанавливаемом законе в культурном процессе, возводя непроницаемые перегородки между гуманитарными и естественными науками и утверждая, что историк или антрополог способен вызывать в воображении картины прошлого при помощи особого рода озарения, интуитивного проникновенияи откровения, короче, что он можетполагаться на божью милость вместо системы методов добросовестной научной работы.
Какое бы определение мы ни дали слову «наука» в рамках конкретной философской или эпистемологической системы, ясно, что наука начинается с использования прошлого наблюдения для предсказания будущего. В этом смысле дух и дело науки должны были присутствовать в разумном поведении человека уже в самом начале долгого пути создания и развития культуры. Возьмите для примера любое примитивное ремесло, одно из тех, с которых, вероятно, и начиналась культура и которые ныне в развитой и преображенной форме стоят все на тех же основаниях: искусство добывания огня, изготовления деревянных и каменных орудий, строительства простейших убежищ или обустройства пещер под жилища. Что мы должны предположить относительно разумного поведения человека, постоянного включения форм этого разумного поведения в традицию и верности каждого поколения традиционному знанию, унаследованному от предков?
Одно из простейших и самых фундаментальных ремесел - добывание огня. Здесь одновременно с умением ремесленника мы обнаруживаем и определенную научную теорию, воплощенную в каждом действии, а следовательно, и в племенной традиции. Такая традиция должна была в общем, абстрактном виде определить материал и форму двух видов используемой древесины. Традиция же должна обозначить принципы построения действия, тип мускульных движений, их скорость, способы удержания искры и питания пламени горючим материалом. Эта традиция жила не в книгах и не
1 Идиографический подход предполагает тщательное описание материала, номотетический-поискиустановлениеобщихзакономерностей.(Здесь
Б, Малиновский. Научная теория культуры
была в явном виде сформулирована как физическая теория. Но в ней были заключены два элемента: педагогический и теоретический. Во-первых, прежде всего традиция была воплощена в двигательных навыках рук каждого поколения и на личном примере и в процессе обучения передавалась подрастающим членам общества. Во-вторых, каким бы средством выражения ни пользовался примитивный символизм - это могли быть словесное сообщение, выразительный жест или определенное действие с предметами, - этот символизм должен был работать, и я сам наблюдал это в моих полевых исследованиях. Мы вынуждены сделать вывод, что это так, потому что достичь результата, а именно зажечь огонь, было бы невозможно, не выполнив необходимых и достаточных условий, касавшихся материала и процедуры.
Хотелось бы добавить, что примитивное знание включает
в себя еще один фактор. Когда мы изучаем сегодняшних дикарей, которые добывают огонь трением, изготавливают каменные орудия и строят простейшие убежища, их разумное поведение, верность теоретическим принципам, лежащим в основе совершаемых действий, и техническую аккуратность - мы можем наблюдать, что все это определяется осмысленной целью деятельности. Эта цель представляет собой некоторую ценность в их культуре. Они ценят ее, потому что она удовлетворяет одну из их жизненных потребностей. Это предпосылка их выживания. Между тем таким ценностным значением постоянно пронизаны в равной степени и двигательные навыки рук, и теоретическое знание. Научное отношение к миру, воплощенное во всей примитивной технологии, а также в экономической и социальной организации, являющее собой опору на прошлый опыт с расчетом на будущий результат, является интегрирующим фактором, который, как следует предположить, работал с самого начала человечества, с тех самых пор, когда этот животный вид начал свое движение вперед
в качестве homo sapiens, homo faber и homo politicus. Исчезни это научное отношение и его высокий статус хотя бы в одном поколении первобытного сообщества, и такое сообщество либо вернулось бы обратно к животному состоянию, либо, что более вероятно, прекратило бы существование.
Таким образом, примитивный человек, пользуясь научным подходом, должен был вычленить в изначальном наборе факторов окружающей среды, случайных адаптации и чувственных данных значимые моменты и воплотить их в системах отношений и определяющих факторов. Конечной целью, побуждающей к этому, было прежде всего биологическое выживание. Огонь необходим для тепла и приготовления пищи, обеспечения безопасности и освещения. Каменные орудия, изделия и постройки из дерева, циновки и сосуды должны были изготовляться с целью выживания человека.
Глава 2. Минимально необходимое определение науки...
Все виды производительной деятельности были основаны на некоторой теории, в рамках которой определялись значимые факторы, правильность же теории высоко ценилась, а предвидение результата основывалось на четко систематизированных данных, полученных из прошлого опыта.
Главное, что я пытаюсь сейчас обосновать, даже не то, что у примитивного человека была своя наука, а скорее то, что, во-пер- вых, научное отношение к миру так же старо, как сама культура, и, во-вторых, что минимальное определение науки выводимо из любого действия, прагматически направленного на достижение результата. Если бы мы взялись проверить наши выводы о природе науки, сделанные в ходе анализа открытий, изобретений и теорий примитивного человека, сопоставив эти открытия с прогрессом в физике времен Коперника, Галилея, Ньютона или Фарадея, мы обнаружили бы те же самые признаки, отграничивающие науку от других видов мыслительной и поведенческой деятельности человека. И здесь, и там мы находим вычленение реальных и релевантных факторов в некотором данном процессе. Реальность и релевантность этих факторов вскрывается в наблюдении или в эксперименте, который устанавливает их устойчивое повторение. Постоянная проверка истинности опытом, а также оригинальное обоснование теории, очевидно, относятся к самой сути науки. Теория, которая оказывается ошибочной, должна быть исправлена, если обнаружится, в чем она ошибочна. Следовательно, необходимо непрекращающееся перекрестное оплодотворение опыта и теоретических принципов. В действительности наука начинается там, где общие принципы должны подвергнуться проверке фактами и где в человеческой деятельности практические вопросы и теоретические отношения релевантных факторов используются для манипуляции реальностью. Следовательно, минимальное определение науки неизменно подразумевает существование общих законов, поля эксперимента или наблюдения, а также не в последнюю очередь проверку академических рассуждений практическим применением.
И вот как раз здесь антропология может застолбить свой участок. В данной работе по ряду причин все пути теории должны сойтись на культуре, то есть на центральном предмете самого широкого контекста всех гуманитарных изысканий. Между тем антропология, особенно в своих современных проявлениях, записывает себе в актив тот факт, что большинство ее служителей занимаются полевой этнографической работой, а значит, эмпирическими исследованиями. Антропология, возможно, была той первой общественной наукой, которая вместе с теоретическим семинаром основала лабораторию. Этнолог изучает реалии культуры в огромном разнообразии условий природной среды, этнических и психологических ситуаций. Он должен одновременно владеть навыками
История британской социальной антропологии Никишенков Алексей Алексеевич
2.2.1. Теория культуры Малиновского
В наиболее полном и последовательном ее выражении теория культуры Б. Малиновского содержится в его книге «Научная теория культуры», посмертном издании рукописей и набросков исследователя.
Объектом изучения социальной антропологии Малиновский считал культуру. В одной из своих публикаций он определил категорию «культура» как совокупность таких явлений, как «унасле дованные (от прошлых поколений. – А. Н. ) материальные предметы, технологические процессы, идеи, привычки и ценности». Подобное определение культуры в британской социальной антропологии впервые было дано еще Э. Тайлором: «Культура, или цивилизация, в широком этнографическом смысле слагается в своем целом из знания, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества», – и с тех пор стало традиционным в этой научной дисциплине.
Однако, в отличие от Тайлора, рассматривавшего культуру как механическую совокупность самых разных проявлений человеческой деятельности, Малиновский всегда подчеркивал, что это явление представляет собой «интегрированное целое», каждый элемент которого связан с остальными и не может быть понят без рассмотрения этой взаимосвязи. Неразрывная целостность культуры в концепции Малиновского выступает наряду с природной средой как вторичная среда, как «всеобщая инструментальная реальность», некий «посредник, при помощи которого человек достигает своих целей».
Свою главную задачу при создании общей теории культуры Малиновский видел в ответе на следующие вопросы: как поддерживается интегральная целостность культуры, каковы цели и потребности, удовлетворению которых служит аппарат культуры, и каков механизм процесса удовлетворения этих потребностей? Решая перечисленные проблемы, Малиновский отталкивался от положения, которое доминировало в его научном мировоззрении: «…Теория культуры должна базироваться на биологическом факте», т. е. на факте биологической природы человеческого организма. Ученый утверждает: «…Физиология трансформируется в знания, верования и социальные связи», служит тем фактором, который определяет интегральную целостность культуры как явления, порождаемого потребностями человеческого организма.
Такая исходная установка делает «теорию потребностей» главной в культурологической концепции Малиновского. Согласно этой теории, в основании культуры лежат разного рода потребности, из которых определяющими являются так называемые «основные». По мысли ученого, они представляют собой «условия окружающей среды и биологии организма, которые должны быть поддержаны для выживания индивида и группы». «Основные потребности» – к ним Малиновский относит обмен веществ, воспроизводство, телесный комфорт, безопасность, движение, рост, здоровье – имеют в каждой культуре свои «культурные соответствия» – снабжение, родство, кров, защиту, деятельность, тренировку, гигиену, с помощью которых эти потребности можно удовлетворить.
Нетрудно заметить, что биологические потребности, о которых говорит Малиновский, и их удовлетворение свойственны не только человеку, но и животным. Как бы усиливая возможное недоумение оппонентов, исследователь прямо подчеркивает: «…артефакты, нормы и ценности уже существуют в докультурном поведении человекоподобных обезьян и представителей пресловутого “недостающего звена”». Таким образом, Малиновский, с одной стороны, свел на нет качественную специфику человеческой культуры, низведя ее к биологии, а с другой стороны, сделал то же самое, наделив животных специфическими атрибутами человеческого общества.
Малиновский не мог, однако, игнорировать очевидные различия между «культурным» и «докультурным» поведением и в своей концепции называет культуру «новым уровнем жизни (по сравнению с биологическим уровнем. – А. Н. ), который зависит от культурного развития конкретного общества, эффективности его производства и от природного окружения», т. е. факторов, обусловливающих появление «новых потребностей и воздействие на человеческое поведение новых императивов и детерминант». Эти «новые потребности» и «новые императивы» Малиновский называет «культурными» или «производными».
Из трудов Малиновского совершенно неясно, как происходит трансформация биологических потребностей в «культурные императивы». Есть все основания полагать, что последние выражаются в его концепции в качестве атрибутов культуры, как особой реальности, находящейся вне индивидов и навязывающей им в императивной форме нормы поведения во всех видах культурной деятельности, а также цели этой деятельности.
Большое значение в культурологической концепции Малиновского имеет категория «функция», тесно связанная с категорией «потребность». «Функция, – пишет он, – …может быть определена как удовлетворение органического побуждения соответствующим актом». Функция любого явления культуры, по Малиновскому, – это процесс удовлетворения этим явлением какой-либо из «основных» или «производных» человеческих потребностей.
Составной частью общей концепции культуры Малиновского является теория института. Если культура – это «интегральное целое, состоящее из частично автономных, частично координированных институтов», то институт, по Малиновскому, есть «конкретный изолят организованного поведения, или организованная система целенаправленных деятельностей».
Именно институт, считает исследователь, является тем механизмом, который обслуживает удовлетворение основных и производных потребностей «своих участников и всего общества в целом и, таким образом, исполняет свою функцию».
Как это происходит, видно из следующей универсальной схемы строения института:
Настоящая схема, по мысли ученого, отражает функционирование любого общественного института следующим образом: «основные потребности» в своей производной форме, в виде «культурных императивов», воплощены в «хартии» института. «Хартия» является набором ценностей, общих для всех членов («персонал») института. Стремление к достижению этих ценностей – «интерес» или «потребность» – является тем, ради чего индивиды организу ются в институт». «Хартия» института определяет «нормы», т. е. правила поведения (а также формы организации «персонала», технологические требования, мораль и т. д.), которые в императивной форме предлагаются всем членам института. Члены института реализуют эти нормы с помощью «материальных приспособлений» в том или ином виде деятельности. Вся эта цепочка взаимосвязи заканчивается достижением цели института – исполнением его функции, которую в данном случае Малиновский определяет как «интегрированный результат организованных деятельностей».
Трактовка Малиновским процесса институционального удовлетворения человеческих потребностей свидетельствует о беспомощной двойственности культурологической позиции антрополога. Ему не удалось логически обосновать связь двух видов реальности, с которой он имел дело, – индивидов с их потребностями и культуры. В создавшейся дихотомии Малиновский отдает логическое предпочтение индивиду как биопсихическому существу. Предпочтение это выражается, во-первых, в тезисе о примате биологических потребностей в формировании всего «аппарата культуры», в том числе и институтов, и, во-вторых, в трактовке процесса функционирования института. Так, «персонал» – не столько человеческий коллектив, сколько сумма индивидов, объединенных лишь общностью биологических потребностей; «хартия» – лишь трансформация биологических побуждений в ценности и нормы; императивное воздействие этих норм – таинственный и никак не объясненный Малиновским процесс воздействия особой реальности на индивидуальную психику, возвращение первичного психического импульса (побуждения) в «окультуренном» виде обратно к индивиду. Конечный итог функционирования института – деятельность, имеющая целью удовлетворение неких потребностей, – это не общественная деятельность, а сумма индивидуальных поведенческих актов.
Таким образом, культура как объект изучения в трактовке Малиновского предстает в виде отчужденной биопсихической природы индивида, а культурная деятельность выглядит простой суммой индивидуальных поведенческих актов.
Из книги Культура растафари автора Сосновский Николай Из книги Культурология: конспект лекций автора Еникеева ДильнараЛЕКЦИЯ № 15. Типология культур. Этнические и национальные культуры. Восточный и западный типы культуры 1. Типология культур Прежде всего следует отметить, что выделяют различные типы культур в зависимости от подходов и методов к изучению культуры и огромного множества
Из книги Теория культуры автора Автор неизвестенПредмет теории культуры, культура и цивилизация, функции культуры Арсеньев Н. С. О смысле культуры // Русские философы. Антология. М., 1993.Артановский С. Н. Культура как мудрость. СПб., 2000.Бабушкин С. А. Теория цивилизаций. Курск, 1997.Белик А. А. Культурология. Антропологические
Из книги Избранные труды. Теория и история культуры автора Кнабе Георгий СтепановичЦенности жизни и культуры; многообразие и единство ценностей культуры Большаков В. П. Ценности культуры и время. Великий Новгород, 2002.Выжлецов Г. П. Аксиология культуры. СПб., 1996.Каган М. С. Философская теория ценностей. СПб.,
Из книги Культурология (конспект лекций) автора Халин К ЕПРИМЕРНЫЕ ВОПРОСЫ ДЛЯ ПРОВЕРКИ ЗНАНИЙ ПО КУРСУ «ТЕОРИЯ КУЛЬТУРЫ» 1. Культурология и ее место в системе гуманитарных наук.2. Теория культуры: предмет, основные категории, проблемы, подходы к пониманию культуры.3. История культуры. Особенности и методы изучения
Из книги Магия, наука и религия автора Малиновский БрониславОбщая теория культуры
Из книги Избранное: Динамика культуры автора Малиновский БрониславРаздел I ТЕОРИЯ КУЛЬТУРЫ Лекция 1. Структура и состав современного культурологического знания 1. Общая характеристика современной культурыПризнаки современной культуры: динамизм, эклектичность, многозначность, мозаичность, пестрота общей картины, полицентричность,
Из книги История британской социальной антропологии автора Никишенков Алексей Алексеевич3. Теория культуры Н.Бердяева Николай Бердяев (1874–1948) изложил свои взгляды на культуру в целом и на специфику русской культуры в работах «Самопознание», «Судьба России», «Смысл истории», «Кризис искусства», «Философия свободного духа» и др.В трудах Бердяева получили
Из книги автора Из книги автора Из книги автораIV. Функциональная теория культуры В описании феноменов частичного консерватизма, быстрого отхода от племенного уклада, выбора в пользу одних элементов и возникновения трудностей аккультурации в отношении других на место расплывчатых общих терминов должен встать
Из книги автораГраницы применения теории Малиновского Теория культурных изменений Малиновского на самом деле не носила общего характера, но рассматривала влияние индустриализации на сельские общества. Он черпал примеры из материалов по Африке, большей частью опираясь на африканские
Из книги автора2.2. Общетеоретические концепции культуры и общества Б. Малиновского и А. Р. Рэдклифф-Брауна 2.2.1. Теория культуры Малиновского В наиболее полном и последовательном ее выражении теория культуры Б. Малиновского содержится в его книге «Научная теория культуры»,
Из книги автора2.5. Методы конкретного анализа в трудах Б. Малиновского В трудах Малиновского можно вычленить два вида методов конкретного анализа – «функциональный» анализ и анализ «институциональный». Он сделал все возможное, чтобы связать указанные методы со своей
Из книги автораГл. 3. Методы структурно-функционального анализа в действии: «примитивные» общества в исследованиях Б. Малиновского и А. Р. Рэдклифф-Брауна Отношение к научному наследию классиков структурно-функционального подхода со стороны представителей разных наук порой
Из книги автора3.1. Изучение отношений родства и религиозных верований «примитивного» общества в трудах
"Научная теория культуры"
Значительный вклад в разработку структурно-функционального метода внес английский этнограф и социолог Бронислав Малиновский.
В основе его учения была культура, как целое и органичное в обществе, имеющее четкую функцию.
В основе концепции культуры Малиновского лежит теория потребностей. Его основная идея состоит в том, что культура первоначально зародилась как «ответ» на элементарные биологические потребности человека (в еде, жилище, продолжении рода). Потребности разделяются на два вида: основные биологические потребности и производные.Удовлетворение биологических потребностей (воспроизводство, защита, отдых) приводит к преобразованию окружающей среды , к формированию нового, искусственно создаваемого окружения, которое выступает как культура. Производные потребности порождаются не природой, а культурной средой. Они возникают тогда, когда возникает культура. К производным потребностям Малиновский относит потребности в авторитете, социальном контроле.
Современная цивилизация предстаёт у Малиновского в виде сложной системы социальных институтов , т. е. исторически сложившихся форм организаций, каждая из которых выполняет определённую функцию по удовлетворению как первичных (физиологических и психических), так и вторичных (собственно духовных) потребностей людей.
Одна из главных задач культуры - закрепление, развитие и передача потомкам именно вторичных потребностей, составляющих социальный опыт .
Различия между культурами порождены различиями в способах удовлетворения вторичных потребностей, в то время как физиологические и психические потребности едины.
Основным условием существования цивилизации Малиновский считал «равновесие» форм организации общественной жизни, гармонию социальных институтов.
Типы институтов по Малиновскому:
1. Семья, клан;
2. Все организованные группировки, определяемые полом и возрастом (мужские секретные общества, клубы);
3. Профессиональные институты (образование, экономика, судопроизводство, религиозное богослужение).
Это структурная модель культуры.
Наряду с институтом центральное место в концепции Б.Малиновского занимает понятие «функция». Ученый подчеркивает важность определения культурных феноменов через их функцию. Каждый элемент культуры считается им не как что-то случайное, а как образование, выполняющее определенную функцию. Исследователь подходит к определению функции через понятие полезности и взаимосвязи, через удовлетворение определенной потребности человека.
Малиновский вместе с Радклифф-Брауном (основоположник функционализма) сформулировал три основных постулата функционального подхода:
1).Каждая культура - это целостность (как следствие функционального единства общества);
2).Каждое общество или тип цивилизации, каждый обычай или обряд, поклонение или верование выполняют определённую жизненно важную функцию для культуры;
3).Каждый её элемент – незаменим.
23.Тойнби о локальных цивилизациях в истории мировой культуры.
«Исследование истории» « Постижение истории»
Отождествляет понятия цивилизация и культура
Тойнби противник классического понимания истории как единого, непрерывного процесса ее движения и развития. Он расчленяет историю человечества на так называемые «локальные цивилизации» , каждая из которых - это определенный период истории.
Тойнби выделяет 21 цивилизацию , из которых ныне существуют семь : западная, православная, индуистская, китайская, дальневосточная (Корея и Япония), иранская, арабская.
Основными содержательными моментами в жизни цивилизации, по мысли Тойнби, являются политика, культура и экономика . Каждая цивилизация в своем развитии проходит стадии: возникновения (генезиса), роста, надлома и распада . После гибели цивилизации ее место занимает другая. То есть происходит процесс круговорота цивилизаций.
Тойнби разделял цивилизации на 3 поколения:
I–примитивное общество (маленькие, бесписьменные культуры, приспособленные к жизни в конкретной географической среде);
II-традиционное общество (динамичны, создают большие города(Рим, Вавилон), в них развивается разделение труда, товарный обмен, рынок);
III-цивилизационное общество (складывание церквей, мобильность, активная реакция на вызов-и-ответ).
Согласно Тойнби, определяющим фактором различия между примитивным обществом и цивилизацией является «социальное подражание» , или мимесис , что можно определить и как «приобщение через имитацию к социальным ценностям». В цивилизациях мимесис направлен на творческих личностей.(человек и есть то самое существо, которое несет в себе и творческое начало и дьявольское стремление)
По мнению Тойнби, развитие любой цивилизации обуславливается действиями так называемого «вызова – и - ответа» . Тойнби приходит к выводу, что средством связи выступает религия, оказываясь одной из самых серьёзных проблем человечества. Развитие культуры осуществляется как серия Ответов, даваемых творческим человеческим духом на те Вызовы, которые бросает ему природа, общество и внутренняя бесконечность самого человека. При этом всегда возможны различные варианты развития, так как возможны разные Ответы на один и тот же Вызов.
Он доказывает, что история любой цивилизации есть серия взаимодействий «вызовов – и - ответов» .
Цивилизованное общество определяется через индивидов, которых он разделяет на творческое меньшинство и инертное большинство . Именно творческое меньшинство выводит общество из состояния стагнации и дают импульс к росту цивилизации.
Процессом духовного совершенства людей является развитие религиозного сознания. По мысли Тойнби, цивилизации являются лишь этапами, преодолевая которые человечество вступает в диалог с Богом и постигает волю Божию. В этом, по мысли ученого, и заключается подлинная социальная история, понимаемая им как единственный шанс спасения человечества и выявление своего высшего предназначения.
