Шубина Елена Даниловна
Шубина Елена Даниловна - руководитель редакции "Современная русская проза" издательства "АСТ" - редакция Елены Шубиной, издатель, литературовед, член жюри Национальной литературной премии "Большая книга".
Родилась в Воронеже в 1952 году. Окончила филологический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Стажировалась в редакции критики и литературоведения издательства «Советский писатель».
Работала в журнале «Литературное обозрение» (редактор белорусского отдела), Журнале «Дружба народов» (зав. отделом прозы), в издательстве «Вагриус» (зав. отделом современной литературы).
Неоднократно признавалась лучшим редактором Москвы.
Составитель многих антологий «Лучший современный рассказ», выходивших в переводах на разные языки, инициатор уникальных издательских проектов.
Составитель и комментатор двухтомника «Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии» и «Андрей Платонов. Проблемы творчества». М., 1994.
Один из комментаторов десятитомного Собрания сочинений А. Платонова (ИМЛИ РАН). Т. 1. М., 2004
Составитель двухтомника «Вагриус - Проза». М., 2002; четырехтомника «Проза новой России». М., 2003 («Книга года» на Московской международной книжной ярмарке в 2003 году).
Составитель сборника «Современная российская проза. Избранное» (на французском языке. Париж, “Fayard”, 2005)
Составитель сборника «Современный российский рассказ» На китайском языке. Пекин, «Народная литература», 2006.
В настоящее время руководитель редакции «Современная российская классика» издательства «АСТ».
В 2012 году было принято решение выделить редакцию русской современной прозы в отдельный бренд.
Книги «Редакции Елены Шубиной» - актуальная художественная и мемуарная проза - сочетают в себе высоколитературный текст и качество исполнения.
Авторы «Редакции Елены Шубиной» - это Захар Прилепин и Алексей Иванов, Людмила Улицкая и Дмитрий Быков, Александр Иличевский и Михаил Шишкин, Александр Архангельский и Павел Басинский, Леонид Юзефович и Сергей Шаргунов, Александр Кабаков и Андрей Битов, Ольга Славникова и Александр Терехов, Андрей Рубанов и Ольга Лукас, Елена Чижова и Марина Степнова, Роман Сенчин и Сергей Носов, Алиса Ганиева и Всеволод Бенигсен, Анна Матвеева и Александр Генис, Дмитрий Данилов и Евгений Водолазкин, Павел Крусанов и Наталья Громова, Евгений Попов и Соломон Волков, Евгений Чижов и Владимир Шаров, Сергея Беляков, Игорь Сахновский, Юрий Арабов и Валерий Попов, Юрий Милославский и многие другие.
Когда я только пришла в «Эксмо», мне почти сразу передали таких авторов, как Василий Аксенов, Владимир Войнович и Виктор Пелевин. Это было как выйти в открытый космос! Пелевин — один из самых профессиональных авторов, работающих со своими текстами на высочайшем уровне, и он очень интересный человек. И да, он действительно существует. Вы можете встретить его в метро. Просто все привыкли, что он нигде не появляется, и утратили наблюдательность. А он ездит на обычном метро.
В день ко мне на электронную почту приходят пятнадцать-двадцать рукописей, причем тут есть сезонный фактор: осенью и весной присылают больше. Я думаю, связано это с психической активностью пишущих людей. Страна у нас, по моим наблюдениям, даже более пишущая, чем читающая. Но с самотеком я работаю не одна, потому что чисто физически его невозможно осилить одному человеку. У меня есть большой штат профессиональных рецензентов, которым я полностью доверяю.
«Прислал нам рукописи. Они по ряду причин не подошли. Начались звонки с угрозами; письма с наклеенными буквами, как в кино. Он работал охранником в частной фирме и угрожал оружием»
Порой работать приходится в форс-мажорных обстоятельствах: мне присылают рукопись, я ее очень быстро прочитываю, буквально за одну ночь или за день. Затем звоню автору, говорю ему разные позитивные вещи — с автором на этом этапе нужно быть аккуратным: даже если собираешься его критиковать, сначала похвали обязательно. Потом мы вместе думаем, когда книгу лучше выпускать. Летом современная интеллектуальная российская проза в твердом переплете не очень востребована. Люди едут в отпуск или на дачу, им — если они вообще в это время читают — хочется чего-то легкого. А если открывать, например, новую книгу Юрия Буйды или Романа Сенчина, где будет серьезная, без шуток, проза, — для этого ранняя весна или осень-зима.
Где-то год назад писатель, выпускник Литературного института, на пятом десятке жизни решил опубликоваться с рассказами а-ля Веничка Ерофеев. Прислал нам рукописи. Они по ряду причин не подошли. И тогда начались звонки с угрозами; письма с наклеенными буквами, как в кино, я таких раньше никогда не видела. Он работал охранником в частной фирме и угрожал оружием. Я ужасно испугалась. Наша служба безопасности связалась с его работодателями, его уволили, он еще больше обозлился. В какой-то момент мне было страшно выходить из издательства — мы в достаточно глухом переулке находимся. И он дал мне обещание всю жизнь меня преследовать. Я купила новые очки, перекрасила волосы — маскировка, ха-ха. Ну и… как-то с этим живу, а что делать?
Елена Шубина, шеф-редактор «Редакции Елены Шубиной» в издательстве «Астрель»
Редактор — это тот редкий тип профессии, когда весь процесс в твоих руках. Когда ты не просто видишь все от начала до конца, но ты это делаешь — делаешь книгу, иногда даже до того, как автор принес рукопись. У меня с авторами сложились такие отношения, что порой мы обсуждаем идею книги еще до ее написания. А иногда, если речь идет о так называемом нон-фикшне, я эту идею и придумываю. Близкий пример тому — книга Александра Кабакова и Евгения Попова «Аксенов».
Существует мнение — и небезосновательно, — что никто уже не работает кропотливо с автором: бок о бок, голова к голове. Но в моей редакции работают именно так — если принять «бок о бок» как некую метафору, ведь многие наши авторы живут в других городах и даже странах. Но, увы, сегодня есть немало книг, к которым не прикасалась рука редактора (это видно сразу), и это производит грустное впечатление. Тому есть много причин, в том числе и свободный рынок, и процесс ускорения книгоиздания. Я в своей редакции всячески этому сопротивляюсь и, если вижу, что книга пусть даже очень востребованного, ожидаемого на книжном рынке автора еще не готова, буду заниматься ею столько, сколько надо. Хоть полгода, хоть год.
«Чем дольше ты в профессии, тем больше профессия работает на тебя. Редактор, издатель — тот же рыбак. Забрасывает невод — вытаскивает разную рыбку и решает, что ему интересно или нужно»
Потрясающий роман Александра Иличевского «Перс» мы с ним буквально кроили в четыре руки. После первого нашего разговора он взялся его переделывать, менять фабулу, потом как-то все застопорилось — между нами шел постоян-ный перезвон, переписка, эти герои и текст мне уже по ночам снились. Вся история до выхода в свет заняла более полугода. Трудно шла книга Александра Терехова «Каменный мост». Роман сложный, нагруженный такой, с первоначальным объемом 50 авторских листов. Сталинское время, девяностые, огромный материал, который автор собирал десять лет. Конечно, ему хотелось сохранить все, а я предлагала сокращения, и, соответственно, нужно было все перекраивать, менять внутреннюю динамику текста. Непростая была работа. По-моему автор до сих пор переживает «утрату» и то, что название заменили. Роман изначально назывался «Недолго осталось». Он получил вторую «Большую книгу» в 2009 году; первой в том же году наградили тоже нашего автора — Леонида Юзефовича с романом «Журавли и карлики».
А вот работа с книгой Павла Басинского «Лев Толстой. Бегство из рая» шла как по маслу. Хотя начиналось все очень нервно. Павел попросил посмотреть первые две главы, чтобы я помогла понять, стоит ли продолжать. И я взяла с опаской — думаю, все я про это («уход Толстого») знаю, целый шкаф книг по Толстому дома, и как выкручиваться, если не понравится? Прочла — и ахнула: так хорошо, так ново. И послала СМС: «Срочно продолжай, это потрясающе».
Чем дольше ты в профессии, тем больше профессия работает на тебя. Редактор, издатель — тот же рыбак. Забрасывает невод — вытаскивает разную рыбку и решает, что ему интересно или нужно. Весь наш портфель складывается из того, что я и мои сотрудники ищем сами, и из того, что предлагают нам, из того, что присылают на рассмотрение литературные агенты, дай бог им здоровья. Известные авторы часто обращают внимание на молодых, советуют посмотреть. Мне предлагают много — не успеваю читать, люди часто обижаются, что долго. А что касается «переманивания» авторов, то скажем так: почему не задать вопрос — не хотите ли?.. Так поступают все издатели. Хотя в моем случае не так уж много «переманенных». Когда я решилась из «Вагриуса» перейти в АСТ, мои авторы — а это был мейнстрим в те годы — просто пришли со мной. Я это очень ценю.
Михаил Котомин, издатель и редактор русской прозы в издательстве Ad Marginem
Мы всегда выбирали авторов со своим авторским голосом. Вот как Сорокина редактировать, например? Он блистательный стилист. Тут имеет смысл говорить скорее не о редактуре как форме участия, а о совете. Сделать что-то с финалом, изменить название, эпиграф придумать. Мой коллега Александр Иванов придумал эпиграф к роману «Лед» Сорокина. Мы совместно придумали название романа «Санькя», который первоначально назывался «Дорога в декабре». Название — это очень важно; думаю, что у «Дороги в декабре» никакого светлого будущего не было бы. Очень долго и не очень удачно придумывался финал романа «Одиночество-12» Ревазова. Вообще, лучшая редактура — это отсутствие какой-либо редактуры. Когда ты находишь идеальный текст. Но это лотерея, конечно.
Было два больших исключения в практике Ad Marginem; книги, которые я делал как редактор в исконном понимании этой профессии. Первая — «Господин Гексоген» Проханова. Проханов как раз писатель советской школы, который, очевидно, рукописи диктует. Они все гигантские, с повторами и опечатками. Он привык к тому, что было в советские времена, когда из его аморфного текстуального куска с героями и композицией делался абсолютно читабельный текст. И с этим романом был просто прыжок в воду — я ковырялся с ним три месяца, сократил его на треть, придумал финал, где Путин превращается в радугу (вытащил этот фрагмент текста из черновика, из какого-то битого файла), и попробовал сделать из большого романа политический детектив. До сих пор горжусь этой работой и периодически ревниво просматриваю какие-то книги Проханова, в которых на глаз можно определить, был редактор или нет. Потому что дыхание Александра Андреевича — это роман листов на 40, а из «Господина Гексогена» я сделал где-то 25. Это был мой опус магнум. Похожая история была с «Чертовым колесом» Гиголашвили. Он назывался «Ломка», и его никто не хотел издавать — наркотики, гигантский объем. Роман был сокращен где-то на 20 процентов и из-за этого получился более жанровым.
«С «Господином Гексогеном» был прыжок в воду — я ковырялся с ним три месяца, сократил на треть, придумал финал, где Путин превращается в радугу, и попробовал сделать из большого романа политический детектив»
Наша установка такая — автор максимально должен выложиться сам. Редактор — это не подпорка, редактор — это тот, кто может усилить текст и должен задавать обязательный минимум. Это странная командная работа, несмотря на то что книга — более индивидуальный процесс, чем кинофильм или журнал. Но у каждого есть свой участок. Переписывать за автора нельзя, нужно максимально дать ему сделать самому, но если автор признается, что в тупике, можно ему помочь.
В крупных издательствах есть редакторы, которые делают жанр. Существует один исторический анекдот про то, как «Вагриус» сделал сериал про Бешеного — книжечки в мягких обложках, которые в 90-х рвали рынок. Как-то я разговаривал с одним из тамошних редакторов и спросил у него, как вообще отбираются эти трэш-тексты: они же все на одно лицо! И этот дядя рассказал, что у них этим занимается начальник охраны, у которого много свободного времени. Ему приносят рукописи, он их читает и говорит: «Вот это надо брать, а остальное в корзину». По сути, жанровики-трэшевики — это единственное, что создали крупные издательства сами, потому что всех остальных писателей они попросту перекупают.
Раньше редакторы определяли издательский процесс. Они гарантировали, что текст прочитают, отстаивали рукописи на собраниях, через них возможно было войти в мир литературы. А сейчас — почему нет дебютов? Во-первых, из-за той же плановой экономики. Весь фикшн-департамент «Эксмо» строится на продажах Пелевина. То есть сколько собирает Пелевин на рынке — это и есть бюджет на весь отдел, места хватает еще на двух-трех авторов рангом поменьше. Во-вторых, из-за дикой утраты влияния редакторов. Потому что когда ты говоришь автору, что вещь не доделана и надо ее покрутить, он может выслушать и переделать — но скорее он пойдет в АСТ или в «Эксмо», где его точно купят, если у него есть имя. И это очень печально — потому что нет больше собеседника, к ко-торому автор может обращаться.
Олег Зоберн, составитель и редактор книжной серии «Уроки русского»
Ицхак бен Шломо Лурия Ашкенази, основатель лурианского течения каббалы, считал, что мир возник в результате катастрофы, последовавшей за неудачной попыткой творения. В связи с этим я думаю, что литературным редактором можно стать, лишь потерпев горькую неудачу при попытке заняться чем-то более естественным, увлекательным и полезным. В стране, где маразм и страх разлиты в воздухе, литературный процесс (в цивилизованном виде) далек от жизни. В зазоре между словесностью и реальностью и возникает, как галлюцинация, современный российский пропагандист книги. Есть такие старомодные герои и среди литературных редакторов — как правило, они служат в малых независимых издательствах, где теплится адекватность.
«Прекрасный текст скрыт где-то, почти не имея шанса попасть в коллективное сознательное, но однажды начинают сверкать молнии, рассеивается туман — и появляюсь я, предлагая подписать договор»
Я защищаю интересы теневых авторов, которые не рассылают свои рукописи по издательствам и не занимаются самопиаром. То есть являюсь скорее частным литературным адвокатом, нежели редактором. Прекрасный текст скрыт где-то, почти не имея шанса попасть в коллективное сознательное, но однажды начинают сверкать молнии, рассеивается туман — и появляюсь я, предлагая подписать договор. Дальше — редактура, типография, презентация, запугивание критиков, другие грязные штучки, выдвижение на премии и прочее. Так начинает жить книга, претендующая на статус неидиотской. В поисках авторов я много езжу по регионам России. А недавно спустился на социальном лифте на нижний этаж Москвы и нашел там — среди влажных труб и тусклых лампочек — автора №14 для серии: скоро выйдет его книга, в которой заключена веселая и злая хтоническая сила.
Литературные редакторы в основном заколачивают бабло для хозяина. Потому что они — корпоративные редакторы. Я в этом смысле строг, неполезен и всегда предупреждаю инвесторов проекта «Уроки русского», что особой прибыли он не приносит, что это мой личный экспериментальный практикум. Штатный литературный редактор как таковой — раб галерный. Изредка он рвет на себе тельняшку, воюя с капитализмом и невежеством в отдельно взятой редакции, но его сразу выбрасывают за борт, после чего он тихо спивается в своей московской квартире, дичает, идет по рукам. Иногда литературный редактор просыпается ночью и, съежившись под одеялом, испытывает ужас и первобытное одиночество. К утру ему становится легче. Но в конце, спустя годы, когда почти все необратимо прое…ано, он вдруг ясно понимает, что занимался х…, а не жил. С этой минуты для него начинается ад. Редактор клянет самое святое, ни во что уже не верит, ненавидит весь мир и однажды с криком вываливается из окна пятнадцатого этажа. Впрочем, некоторые редакторы умирают в постели, окруженные внуками, с улыбкой и убежденностью в том, что приносили обществу пользу.
Имя издателя Елены Шубиной , ведущего специалиста в области современной русской прозы, хорошо известно в России и за рубежом. В 2012 году ее редакция была выделена в отдельный бренд внутри крупнейшего в России издательского холдинга АСТ - «Редакция Елены Шубиной». Логотип «ЕШ» на обложке книги стал знаком качества для всех интересующихся интеллектуальной литературой и «высокой прозой». Среди авторов «РЕШ» - Людмила Улицкая, Татьяна Толстая, Алексей Иванов, Леонид Юзефович, Андрей Рубанов, Дмитрий Быков, Александр Иличевский, Захар Прилепин и многие другие.
Как вы решили стать издателем, что привело вас в профессию?
Я окончила филологический факультет МГУ им. Ломоносова. Выпускники филфаков – это люди с хорошим образованием, но по сути без профессии: все зависит от того, кто станет твоими учителями дальше. Мне повезло - я почти сразу оказалась в «Редакции критики и литературоведения» издательства «Советский писатель», а там работали асы издательского дела и крутые филологи. Потом была «Энциклопедия», журналы «Литературное обозрение» и «Дружба народов», отдел прозы. А уж оттуда я пришла в «ВАГРИУС», издательство очень необычное для середины девяностых. Оно не было ориентировано на быстрые коммерческие проекты, как многие новички на российском книжном рынке. «ВАГРИУС» буквально сохранил возможности для изданий современной русской прозы и мемуаристики. Я вижу, как «вагриусовские» книги до сих пор питают многие издательские направления – например, серия биографий «Мой ХХ век», можно сказать, разнесена по разным проектам разных издательств практически буквально, вплоть до простого воспроизведения наших книг.
Но ведь и вы, когда стали работать в АСТ, могли взять с собой все наработанное и просто воспроизводить это на новой площадке.
Вы пришли в издательский холдинг АСТ в 2008 году, и вскоре появился новый бренд – «Редакция Елены Шубиной». Чем-то пришлось пожертвовать при переходе из одного издательства в другое? И существует ли для авторов разница между издательствами как брендами или фигура издателя сама по себе является брендом?
На тот момент в «Вагриусе» сложилась непростая экономическая ситуация. Мне нелегко далось решение уйти с «намоленного места». Но вопрос встал просто о том, сохраню ли я своих авторов или отдам в чужие руки, тем более что потери уже начались: ушли Улицкая и Пелевин. Я очень благодарна Михаилу Шишкину, Александру Кабакову, Захару Прилепину, Ольге Славниковой, Павлу Басинскому и другим авторам, что они пошли со мной. Риск был. На тот момент АСТ имел минимальный опыт издания «высокой литературы», но авторы и мои молодые сотрудники разделили со мной этот риск. Мне кажется, это и есть ответ на ваш вопрос.
Конкурентна ли профессия издателя?
Издательский бизнес – один из самых конкурентных. Чуть зазеваешься – и могут увидеть автора раньше тебя. В жизни каждого издателя есть момент, когда он, как герой «Мастера и Маргариты», скажет: «О, как я угадал!» Или наоборот: «Как же это я упустил…». Любая профессия начинает работать на тебя, когда ты уже как следует поработал на нее. Логотип «ЕШ» появился позднее, чем в книжных магазинах стали обращать внимание на наши книги. Но издательское дело – это еще и постоянная зона риска. Принимая решение об издании книги, нужно просчитать очень многое - аудиторию прежде всего. Но сначала полюбить – или представить, что эту книгу полюбит другой человек.
А сами вы пишете? Могут ли редакторы реализовывать свои писательские амбиции или произойдет столкновение интересов?
Редакторы могут реализовывать свои писательские амбиции, если ты Николай Алексеевич Некрасов, к примеру. Талант писателя – то же, что и талант композитора или художника. Профессия тут ни при чем. Я пишу достаточно много дежурных текстов, сопровождающих издание книг, я комментировала произведения Андрея Платонова, писала рецензии, но к литературному дару, если иметь в виду написание романа, это не имеет никакого отношения - это просто часть гуманитарного образования.
Вы издавали Платонова…
Да. Я издала пять книг о творчестве Андрея Платонова. Двухтомник «Материалы к биографии Андрея Платонова», сборник пьес «Ноев Ковчег», книгу Льва Шубина «Поиски смысла отдельного существования», первое издание писем Платонова. Большую часть из них – вместе с Платоновской группой ИМЛИ АН СССР, которой руководит Наталья Корниенко.
Могут ли в России небольшие издательства (small press) конкурировать с крупными, как это происходит на Западе? Есть ли у них какие-то преимущества перед крупными холдингами?
Мы, «Редакция Елены Шубиной», – часть большого издательского холдинга, и преимущество такого положения, безусловно, есть: проще решаются вопросы дистрибуции, реализации, продвижения книг на рынке. Так сложилось. На Западе, где «поглощение и слияние» маленьких издательств в большие конгломераты – тоже некая реальность, small press тем не менее сохраняют свою самостоятельность и идентичность, и с вопросом дистрибуции у них все в порядке. У нас достаточно отъехать условно «за пределы большого кольца» – и книг нет. Точнее, для начала нет книжных магазинов, они закрываются практически каждый день. Я очень много езжу в провинцию вместе с авторами на встречи с читателями, в библиотеки. Книги приходится зачастую «возить на себе», потому что не можем же мы представлять автора «нагишом», без книг. Зачем он тогда приехал? Просто поговорить? А ведь когда-то в обязательном порядке в каждом магазине, каждой библиотеке должны были быть книжные новинки.
Вы маленькое издательство в большом холдинге. Какое-то давление руководства в части выбора книг или тиражной политики чувствуете?
Это вопрос не давления, а стратегии, которую я выстраиваю сама - и должна ее отстоять. Как правило, мне доверяют.
Книги «Редакции Елены Шубиной» всегда находятся под пристальным вниманием жюри всевозможных литературных премий, можно сказать, то, что вы издаете, – литература «премиального» сегмента. Как по-вашему, насколько литературные премии отражают тенденции рынка?
Я с вами сразу буду спорить. У некоторых такое впечатление, что книга получила премию - и мы ее издали. Все ровно наоборот. Сначала мы издаем книгу, а потом ее номинируют или не номинируют на премии. Я никогда не задумываюсь, оценивая ее, будет ли она премиальной, хотя, конечно, это большое подспорье в ее дальнейшем продвижении. Конечно, мы номинируем наши книги на различные премии: иногда выигрываем, иногда проигрываем.
Где пролегают границы между рыночной перспективой и художественной ценностью текста?
Существует достаточно плоское представление о коммерческой (рыночной) и некоммерческой литературе. Что считать коммерческим? «Лавр» Водолазкина – коммерческий? Гузель Яхина с ее романом «Зулейха открывает глаза»? Алексей Иванов – чудо нашей прозы? Роман «Женщины Лазаря» Марины Степновой? «Каменный мост» Александра Терехова? «Обитель» Захара Прилепина? Я назвала книги с высокими тиражами, то есть те, за которые проголосовал читатель. Ну, с Гузель Яхиной немного проще. Если верить социологам, то большинство читателей – женщины, а тут все-таки женская судьба плюс экзотический материал - равно героиня с языческим сознанием ломает (вернее, ей ломают) свою судьбу, плюс интерес к истории 30-х годов – все это работает. Ну а «Лавр» с его средневековым героем и странным языком? Я не раз уже говорила, что мы недооцениваем нашего читателя. А он явно ждет, чтобы его удивили – интересной личной историей, интригой, в том числе и интригой языка. И вот тогда «художественная ценность» подчинит себе «рынок».
А формат и объем книги влияют на ее издательскую историю? Существует мнение, что начинающему автору намного сложнее пробиться на книжный рынок с рассказами, нежели с романом. Вообще есть предубеждение против сборников рассказов?
Если писатель неизвестен или недостаточно популярен, увы, отчасти это так. Но только отчасти. Согласитесь, логично, если издательская история молодого автора начинается с короткой прозы. Правда, мы знаем случаи, когда в 27 лет были написаны «Герой нашего времени» и «Будденброки». А Татьяна Толстая выпустила первым сборник рассказов и сразу стала безумно популярна.
Издатель должен жить с широко открытыми глазами – следить за всем: и толстые литературные журналы, и Интернет, и постоянный контакт с литературными агентами, и самотек, который мы читаем, и из этого тоже что-то получается. Что касается толстых журналов, это действительно прекрасная площадка для публикаций именно короткой прозы. Редакторы толстых литературных журналов – мои коллеги. У нас постоянно идет обмен мнениями. Другое дело, что современные издательства бывают мобильнее, чем «толстяки». Мы можем издать быстрее, и это не значит, что текст подготовлен хуже.
А как вы относитесь к print- on- demand (печать книги по запросу от читателя. – Forbes Woman ) и возникновению виртуальных издательств наподобие Bookscriptor, Ridero, SelfPub? Повлияли ли они на издательский рынок?
Прекрасно отношусь. Книжный рынок (кстати, и само понятие теперь претерпело изменения) должен быть разнообразным. Ridero к моменту объявления премии «Лицей» выпустили небольшим тиражом те рассказы, которые были в шорт-листе, но нам это никак не помешало выпустить книжку тиражом в 2000 экземпляров. Я за Ridero, за «Книги по требованию», за виртуальные издательства, за самопубликацию. Пусть все будет.
Влияют ли СМИ на распространение книг? Насколько помогают в продажах книжные рецензии и обзоры?
Книга не должна быть невидимкой, к ней нужно привлекать внимание. Обзоры литературы Галины Юзефович в «Медузе», портал «Горький», «Colta.ru», нечастые отклики в «Новой газете», НГ-Exlibris, профессиональные журналы типа «Читаем вместе»… Я это называю «легкой кавалерией» – и для нас они важны. Ведь книга как новинка живет не более месяца-двух, и нам важен быстрый отклик. В толстых журналах могут быть прекрасные аналитические статьи, большие обзоры, но это уже потом.
Сейчас все чаще в искусстве «эстетическое» приравнивается к «политическому» . Можно ли сказать, что публикация (издание текста) - акт солидаризации, в том числе по политическим взглядам? Или литература может существовать в отрыве от политики?
Издание романа Захара Прилепина «Обитель» и рядом прозы Людмилы Улицкой или, скажем, Дмитрия Быкова для меня не составляет никакой проблемы. Это не значит, что мне все равно: у меня есть свои взгляды - но я верю абсолютно, что если талантливый человек написал талантливый роман, то он не пойдет в нем на какую-то грубую прокламацию своих взглядов. Кнут Гамсун в какой-то момент стал нерукоподаваемым, когда он поддержал фашистскую идеологию, и что же – от этого его романы стали хуже? Я думаю, что серьезный момент был в литературе, когда вышел роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы». Он показал, что возможно произведение о Второй мировой войне, написанное с точки зрения зла, то есть совершенно другого взгляда на войну, на события и психологию ее участников, и этот роман вызвал большой интерес у русских читателей. Я мало слежу за сегодняшними СМИ, но совсем недавно была какая-то скандальная история с нашим старшеклассником в Германии: он в своем выступлении якобы пожалел немецких военнопленных. И какие же посыпались упреки… Бог с вами, откройте книгу, которую собрали мы с Людмилой Улицкой «Детство 45 – 53: а завтра будет счастье» – воспоминания детей первых послевоенных лет. Там очень много текстов о том, как наши русские люди (и дети!) жалели пленных «фрицев», делились едой и пр.
Как вы считаете, наших русских писателей испортил крымский вопрос?
Мне кажется, «крымнаш» и «крымненаш» стало уже почти анекдотом. Даже по отношению к каким-то острым вопросам надо уметь проявлять широту в повседневном общении. Недавно прочитала книгу Карла Проффера «Без купюр». Он пишет, что в американском обществе люди с разными взглядами в области политики, встречаясь на party, не устраивают дискуссий – в смысле не поливают друг друга. Мне это нравится. Все уже подустали от этого разделения, разве нет?
Редактора и издателя Елену Шубину знают не только авторы, с которыми она работает, и критики, но и читатели. Ее имя - это бренд для тех, кто понимает в литературе. Мало писателей, не мечтающих оказаться среди ее подопечных. Но везет далеко не всем. Она открывала новые имена в знаменитом издательстве "Вагриус", а теперь продолжает это делать в "АСТ". Об итогах премии "Большая книга", трудностях редактуры, мечтах издателя, небольшом грядущем юбилее и о том, что до сих пор не может простить ей Дмитрий Быков, мы поговорили с Еленой Шубиной.
Елена Шубина: Хорошая примета - послать издателю новый роман 31 декабря. Фото: "Книжная индустрия"/Владимир Борзилов
Об актуальном. Что вы думаете об итогах "Большой книги"-2017? Редкий случай, когда среди лауреатов нет авторов "Редакции Елены Шубиной"…
Елена Шубина: Ну, на самом деле, бывало по-разному. Я искренне поздравляю победителей 2017 года, но мне обидно за прозаиков. В этом выборе проявилась даже какая-то демонстрация, алармистский взгляд на современную русскую прозу. И это в год, когда появился новый роман Андрея Рубанова "Патриот" - для меня это давно ожидаемый текст, в котором рефлексия нашего современника предъявлена с трифоновской силой, удивительный "Тайный год" Михаила Гиголашвили и "Петровы в гриппе и вокруг него" Алексея Сальникова. Ну, этот автор вышел к нам прямо как ежик из тумана! Спасибо экспертному совету "Большой книги", что они его разглядели, а мы прочитали…
"Редакция Елены Шубиной" - это издательство в издательстве. Насколько комфортно быть нацеленным не на массового потребителя, находясь в коммерческой структуре?
Елена Шубина: Большой издательский холдинг - это в любом случае коммерческая структура, если понимать его как бизнес. Я пришла в АСТ со своими проектами, своими авторами, расширяя постепенно эту "поляну". Разумеется, в отношениях с руководителями холдинга есть свои пригорки-ручейки, много споров - в основном это касается определения тиражей - тут случаются и конфликты, и даже бои местного значения, но для меня самое главное, что в выборе авторов, текстов - давления нет. Что же касается массового потребителя, то граница между беллетристикой (хотя сегодня это слово имеет негативный оттенок, на самом деле оно обозначает литературу, обращенную ко многим) и высокой прозой бывает не столь уж отчетлива. Читатель масскульта вполне может заглянуть на поляну высокой прозы и… там и остаться (особенно если есть мода). Тем более что "семейный роман", который сейчас очень востребован, как раз и балансирует на этой грани.
Говоря о "высокой прозе", нельзя не вспомнить, что в 2008 году вы ушли из легендарного теперь уже "ВАГРИУСа" в "АСТ". Тяжело было уходить?
Елена Шубина: Д-а-а-а. Теперь уже могу сказать - это был стресс. Меня руководство АСТ уговаривало долго, им хотелось свой круг авторов "высокой литературы" - для этого меня и звали. Я долго держалась, но когда на фоне очень тяжелой экономической ситуации в "Вагриусе" ушли в ЭКСМО мои авторы Виктор Пелевин и Людмила Улицкая, я поняла, что могу потерять оставшуюся (пока!) со мной команду. 28 декабря 2007 года я позвонила Юрию Дейкало, тогдашнему директору АСТ, и сказала - я решилась, выхожу в марте. Со мной пришли Захар Прилепин, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Владимир Шаров, Ольга Славникова, Павел Басинский, Игорь Сахновский, Александр Генис, Леонид Юзефович, начинающий тогда Сергей Шаргунов...
…и вот в 2018 году вы в "АСТ" уже 10 лет. По сути - это юбилей "Редакции Елены Шубиной", несмотря на то что название появилось позже. О чем вы, как издатель и редактор, мечтаете? Какого-то потенциального нового автора хотели бы найти?
Елена Шубина: Тут я бы сделала акцент вообще на слове "новый".
Кстати, это хорошая примета - послать издателю новый роман именно 31 декабря. "Лавр" Евгения Водолазкина и "Тайный год" Михаила Гиголашвили я получила именно 31 декабря.
Редактор для многих - это человек, который сидит и в буковках чужих ковыряется. Зачастую его имя мало кто знае -, разве что автор. Вы же стали не просто редактором, издателем, а публичным человеком. Комфортно ли вам в этой роли?
Елена Шубина: На самом деле я не чувствую себя публичным человеком и очень удивляюсь, когда меня вдруг узнают. Приятно, когда читатели подходят и говорят: "Это вы? Мы так любим ваши книги…". Другое дело, профессия издателя и редактора сейчас - это не просто "буковки" - мы должны неустанно привлекать внимание к вышедшим книгам, общаться с директорами книжных магазинов, библиотекарями, СМИ. Тут довольно трудно держаться совсем уж в тени. Тем более что Татьяна Стоянова, бренд-менеджер РЕШ, мне этого просто не позволит - я стараюсь не пропускать все, затеянные ею мероприятия, - "17-я страница", "Рассказы про меня", "Книжный talk", "Роман поколения" и всякое другое. Вы обратили внимание, что вообще на "литературные встречи" ходит сейчас очень много народу… Цикл лекций "Прямая речь" собирает залы на разных площадках, и это не единственный популярный проект.
Когда-то профессия редактора была почитаема и уважаема. А как сейчас? Сегодня благодаря специальным сервисам каждый желающий может издать свою книгу.
Елена Шубина: Сейчас действительно существует много возможностей предъявить людям свой текст. Но, честно говоря, пока не знаю случаев, чтобы "человек из "Фейсбука" или с любого сервиса не мечтал издать печатную книгу. Как правило, писательские амбиции все-таки связаны с этим.
Литературный редактор - это читатель и советчик. Это - профессия со своими секретами. Книгу без хорошего редактора видно сразу. Даже если это какой-нибудь роскошный фолиант, в который вбухано много денег.
В вашей команде - сплошь молодежь и все ваши ученики. Как из молодого птенца вырастить маститого редактора?
Елена Шубина: У меня действительно сложилась замечательная команда молодых редакторов. Это уже не ученики даже, а мои коллеги. Хотя профессия редактора тем и хороша - и я не раз им об этом говорила - что в ней содержится огромный потенциал к саморазвитию, к интеллектуальной работе, к постоянной учебе - да. Все мои сотрудники уже известны среди писателей, у них сложились свои отношения с ними. Попробуйте, например, отнять у редактора Алексея Портнова новый роман Алексея Иванова - меня не поймет ни тот, ни другой. Для меня очень важно, что все они любят профессию, что они в ней неслучайно. А ведь это работа не из легких - издатели меня поймут…
Елена Шубина - редактор - какая она: строгая? жесткая? настойчивая? бескомпромиссная?
Елена Шубина: Коль скоро редактор-издатель принял рукопись и готов дать ей жизнь, он должен быть в одной команде с автором, быть ему помощником. Да, я могу быть очень настойчивой в своих предложениях, на разговор с автором нужно приходить в полной уверенности в своей правоте. Ты должен быть на стороне текста и обладать даром убеждения. Если нет доверия, если ты не сможешь мотивировать (порой и достаточно жестко) свои соображения - понимания не будет. Работу над рукописью я бы сравнила с репетициями перед премьерой. Сцена готова, роли распределены, но в зале пока никого нет.
Елена Шубина: Бывает по-всякому. По складу характера я не люблю немотивированные длинноты, я - за динамичный текст. В театре могу запросто уйти во время антракта просто потому, что уже поняла, "как это сделано", и теряю интерес. Так и в редактуре - споры чаще всего возникают вокруг сокращений. Александр Терехов, автор очень большого романа "Каменный мост", как-то сказал, что борьбы с редактором (со мной то есть) не было: бросок, удар, и автор повержен, то есть на все согласен. На самом деле, конечно, это было не так… Дмитрий Быков до сих пор не может простить, что "Орфографию" мы не издали (в "Вагриусе") в двух томах…
А смешные истории с редактором случаются?
Елена Шубина: Самая смешная история "из жизни редактора" и одновременно страх божий - это когда ты редактируешь рукопись и на полях пишешь ремарки по поводу прочитанного для себя, а потом, забыв стереть, посылаешь автору. Дальше можно рассчитывать только на чувство юмора получателя.
В этом году вы выпустили сборник победителей премии "Лицей". С кем-то из этих ребят вы продолжите сотрудничать?
Елена Шубина: Я их всех держу в поле зрения. Договор заключен, и новая книга будет весной, у Жени Некрасовой. Кристина Гептинг, я уверена, останется не только на страницах "Лицея".
Понимаю, что вам миллион раз задавали этот вопрос: как попасть к Елене Шубиной? Но все же что для этого нужно? Быть пробивным? Незаурядным? Настойчивым?
Елена Шубина: Присылайте рукопись - а мы будем читать и обсуждать.
Бестселлеры "Редакции Елены Шубиной":
"Обитель" Захара Прилепина
"Географ глобус пропил" Алексея Иванова
"Зулейха открывает глаза" Гузель Яхиной
"Лавр" и "Авиатор" Евгения Водолазкина
В гости к Елене Шубиной
К слову о юбилее "Редакции Елены Шубиной".18 февраля 2018 года редакция планирует устроить большой литературный праздник для своих авторов, читателей и друзей в честь этого события в Электротеатре Станиславский. Там будет и распродажа книг с подарками, и марафон встреч с авторами в необычных форматах, и неформальное общение.
Кстати
Елена Шубина стала персоной "Года литературы"-2017.
А вместе с ней еще 11 человек, без которых мы не могли представить себе "Год литературы" и весь литературный год-2017:
Максим Аверин, актер, который умеет и любит читать книги;
Дмитрий Бак, директор Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля;
Мария Веденяпина, директор РГДБ;
Андрей Гельмиза, продюсер книжного фестиваля "Красная площадь";
Кристина Гептинг, победительница "Лицея";
Евгений Гинтов, иркутянин, создавший "книжный приют";
Олег Дивов, один из самых известных современных фантастов;
Марина Каменева, директор книжного магазина "Москва";
Татьяна Костерина, лучший художник книги;
Анастасия Орлова, детский поэт.
02.02.2018Об итогах премии «Большая книга», трудностях редактуры, мечтах издателя, небольшом грядущем юбилее и о том, что до сих пор не может простить ей Дмитрий Быков.
Об актуальном. Что вы думаете об итогах «Большой книги»-2017? Редкий случай, когда среди лауреатов нет авторов «Редакции Елены Шубиной»…
Елена Шубина: Ну, на самом деле, бывало по-разному. Я искренне поздравляю победителей 2017 года, но мне обидно за прозаиков. В этом выборе проявилась даже какая-то демонстрация, алармистский взгляд на современную русскую прозу. И это в год, когда появился новый роман Андрея Рубанова «Патриот» - для меня это давно ожидаемый текст, в котором рефлексия нашего современника предъявлена с трифоновской силой, удивительный «Тайный год» Михаила Гиголашвили и «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова. Ну, этот автор вышел к нам прямо как ежик из тумана! Спасибо экспертному совету «Большой книги», что они его разглядели, а мы прочитали…
«Редакция Елены Шубиной» - это издательство в издательстве. Насколько комфортно быть нацеленным не на массового потребителя, находясь в коммерческой структуре?
Елена Шубина: Большой издательский холдинг - это в любом случае коммерческая структура, если понимать его как бизнес. Я пришла в АСТ со своими проектами, своими авторами, расширяя постепенно эту «поляну». Разумеется, в отношениях с руководителями холдинга есть свои пригорки-ручейки, много споров - в основном это касается определения тиражей - тут случаются и конфликты, и даже бои местного значения, но для меня самое главное, что в выборе авторов, текстов - давления нет. Что же касается массового потребителя, то граница между беллетристикой (хотя сегодня это слово имеет негативный оттенок, на самом деле оно обозначает литературу, обращенную ко многим) и высокой прозой бывает не столь уж отчетлива. Читатель масскульта вполне может заглянуть на поляну высокой прозы и… там и остаться (особенно если есть мода). Тем более что «семейный роман», который сейчас очень востребован, как раз и балансирует на этой грани.
Говоря о «высокой прозе», нельзя не вспомнить, что в 2008 году вы ушли из легендарного теперь уже «ВАГРИУСа» в «АСТ». Тяжело было уходить?
Елена Шубина: Д-а-а-а. Теперь уже могу сказать - это был стресс. Меня руководство АСТ уговаривало долго, им хотелось свой круг авторов «высокой литературы» - для этого меня и звали. Я долго держалась, но когда на фоне очень тяжелой экономической ситуации в «Вагриусе» ушли в ЭКСМО мои авторы Виктор Пелевин и Людмила Улицкая, я поняла, что могу потерять оставшуюся (пока!) со мной команду. 28 декабря 2007 года я позвонила Юрию Дейкало, тогдашнему директору АСТ, и сказала - я решилась, выхожу в марте. Со мной пришли Захар Прилепин, Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Владимир Шаров, Ольга Славникова, Павел Басинский, Игорь Сахновский, Александр Генис, Леонид Юзефович, начинающий тогда Сергей Шаргунов…
…и вот в 2018 году вы в «АСТ» уже 10 лет. По сути - это юбилей «Редакции Елены Шубиной», несмотря на то что название появилось позже. О чем вы, как издатель и редактор, мечтаете? Какого-то потенциального нового автора хотели бы найти?
Елена Шубина: Тут я бы сделала акцент вообще на слове «новый».
Кстати, это хорошая примета - послать издателю новый роман именно 31 декабря. «Лавр» Евгения Водолазкина и «Тайный год» Михаила Гиголашвили я получила именно 31 декабря.
Редактор для многих - это человек, который сидит и в буковках чужих ковыряется. Зачастую его имя мало кто знае -, разве что автор. Вы же стали не просто редактором, издателем, а публичным человеком. Комфортно ли вам в этой роли?
Елена Шубина: На самом деле я не чувствую себя публичным человеком и очень удивляюсь, когда меня вдруг узнают. Приятно, когда читатели подходят и говорят: «Это вы? Мы так любим ваши книги…». Другое дело, профессия издателя и редактора сейчас - это не просто «буковки» - мы должны неустанно привлекать внимание к вышедшим книгам, общаться с директорами книжных магазинов, библиотекарями, СМИ. Тут довольно трудно держаться совсем уж в тени. Тем более что Татьяна Стоянова, бренд-менеджер РЕШ, мне этого просто не позволит - я стараюсь не пропускать все, затеянные ею мероприятия, - «17-я страница», «Рассказы про меня», «Книжный talk», «Роман поколения» и всякое другое. Вы обратили внимание, что вообще на «литературные встречи» ходит сейчас очень много народу… Цикл лекций «Прямая речь» собирает залы на разных площадках, и это не единственный популярный проект.
Когда-то профессия редактора была почитаема и уважаема. А как сейчас? Сегодня благодаря специальным сервисам каждый желающий может издать свою книгу.
Елена Шубина: Сейчас действительно существует много возможностей предъявить людям свой текст. Но, честно говоря, пока не знаю случаев, чтобы «человек из «Фейсбука» или с любого сервиса не мечтал издать печатную книгу. Как правило, писательские амбиции все-таки связаны с этим.
Литературный редактор - это читатель и советчик. Это - профессия со своими секретами. Книгу без хорошего редактора видно сразу. Даже если это какой-нибудь роскошный фолиант, в который вбухано много денег.
В вашей команде - сплошь молодежь и все ваши ученики. Как из молодого птенца вырастить маститого редактора?
Елена Шубина: У меня действительно сложилась замечательная команда молодых редакторов. Это уже не ученики даже, а мои коллеги. Хотя профессия редактора тем и хороша - и я не раз им об этом говорила - что в ней содержится огромный потенциал к саморазвитию, к интеллектуальной работе, к постоянной учебе - да. Все мои сотрудники уже известны среди писателей, у них сложились свои отношения с ними. Попробуйте, например, отнять у редактора Алексея Портнова новый роман Алексея Иванова - меня не поймет ни тот, ни другой. Для меня очень важно, что все они любят профессию, что они в ней неслучайно. А ведь это работа не из легких - издатели меня поймут…
Елена Шубина - редактор - какая она: строгая? жесткая? настойчивая? бескомпромиссная?
Елена Шубина: Коль скоро редактор-издатель принял рукопись и готов дать ей жизнь, он должен быть в одной команде с автором, быть ему помощником. Да, я могу быть очень настойчивой в своих предложениях, на разговор с автором нужно приходить в полной уверенности в своей правоте. Ты должен быть на стороне текста и обладать даром убеждения. Если нет доверия, если ты не сможешь мотивировать (порой и достаточно жестко) свои соображения - понимания не будет. Работу над рукописью я бы сравнила с репетициями перед премьерой. Сцена готова, роли распределены, но в зале пока никого нет.
Елена Шубина: Бывает по-всякому. По складу характера я не люблю немотивированные длинноты, я - за динамичный текст. В театре могу запросто уйти во время антракта просто потому, что уже поняла, «как это сделано», и теряю интерес. Так и в редактуре - споры чаще всего возникают вокруг сокращений. Александр Терехов, автор очень большого романа «Каменный мост», как-то сказал, что борьбы с редактором (со мной то есть) не было: бросок, удар, и автор повержен, то есть на все согласен. На самом деле, конечно, это было не так… Дмитрий Быков до сих пор не может простить, что «Орфографию» мы не издали (в «Вагриусе») в двух томах…
А смешные истории с редактором случаются?
Елена Шубина: Самая смешная история «из жизни редактора» и одновременно страх божий - это когда ты редактируешь рукопись и на полях пишешь ремарки по поводу прочитанного для себя, а потом, забыв стереть, посылаешь автору. Дальше можно рассчитывать только на чувство юмора получателя.
В этом году вы выпустили сборник победителей премии «Лицей». С кем-то из этих ребят вы продолжите сотрудничать?
Елена Шубина: Я их всех держу в поле зрения. Договор заключен, и новая книга будет весной, у Жени Некрасовой. Кристина Гептинг, я уверена, останется не только на страницах «Лицея».
Понимаю, что вам миллион раз задавали этот вопрос: как попасть к Елене Шубиной? Но все же что для этого нужно? Быть пробивным? Незаурядным? Настойчивым?
Елена Шубина: Присылайте рукопись - а мы будем читать и обсуждать.
